Ущелье дьявола

– Я сокращу свой рассказ, к тому же я уже дошел до конца. Весь этот день я провел с моими счастливыми детьми. Их счастье с избытком вознаградило меня. Они были глубоко мне признательны – словно я мог сделать лучше то, что сам Бог так хорошо устроил! Вы меня знаете, Самуил, но вы меня неправильно понимали, неверно обо мне судили. Вам случалось видеть, как иногда я делал уступку узким и несправедливым требованиям света. Это действительно случалось. Но знайте, что, уступая иной раз, я всегда старался по возможности внести в них поправку. Будем искренни и будем справедливы. Разве природа не дает очень часто доброго урока обществу?

– Я понял этот деликатный намек, милостивый государь, – с плохо скрываемой горечью произнес Самуил.

Барон продолжал:

– С какой стати стал бы я противиться этому браку? Из-за того, что Христина небогата? У Юлиуса хватит средств на двоих. А потом, когда он получит наследство от моего брата, хватит и на четверых. Из-за того, что Христина не благородного происхождения? А кем был я сам двадцать лет назад? Но вернемся к фактам и событиям. В среду я вернулся во Франкфурт. В четверг я снова был в Ландеке и, запасшись всеми необходимыми документами, привез с собой и моего друга Оттфрида. Вчера, в субботу утром, Оттфрид обвенчал Юлиуса и Христину в ландекской церкви. Вам придется извинить Юлиуса за то, что он не пригласил вас на свадьбу. Это я не позволил ему известить вас. Через час после венчания новобрачные отправились в свадебное путешествие, которое продлится целый год. Они поедут в Грецию, на Восток и вернутся через Италию. Пастор Шрейбер не мог решиться на внезапную разлуку с дочерью. Он вместе с Лотарио будет сопровождать их до Вены. Там он попрощается с молодоженами и вернется в свою долину, а они будут наслаждаться любовью и южным солнцем. Ну, что вы на это скажете, Самуил?

– Я скажу, – ответил Самуил, вставая из-за стола, – что вы очень ловко выхватили Юлиуса у меня из рук. Похищение вам, без сомнения, удалось. Вы очень ловко извлекли выгоду из этого безвыходного положения. Вы были отчаянно храбры, и должен признаться, что эту первую схватку я проиграл. Но я еще отыграюсь.

Он позвонил. Вошла служанка.

– Вели оседлать мою лошадь, – сказал он. – Я уезжаю.

Барон улыбнулся.

– Вы собираетесь вдогонку за ними?

– С какой стати! – фыркнул Самуил. – Я буду спокойно их дожидаться. У меня, слава богу, немало других дел, и я не могу тратить свои силы на такой пустяк, как простое пари. Всему свое время. Сейчас вы с Христиной объединились против меня, настанет и мой черед. Вы свое дело закончили, я начну свое.

– Я вовсе не закончил, – проговорил барон. – За время их отсутствия я намерен осуществить мечту Юлиуса. Ведь не затем же только я остался здесь, чтобы разделить с вами трапезу и избавить от неприятности нанести визит прислуге, которая только и осталась в доме. Сейчас я жду архитектора из Франкфурта. Я хочу выкупить и заново отстроить Эбербахский замок за этот год. Вместо развалин Юлиус найдет здесь свою мечту, вознесшуюся на горе. Я хочу, чтобы он ни в чем не знал недостатка: ни в себе самом, ни вокруг себя, хочу, чтобы любовь его сердца дополняло благополучие его жизни. Вообще его счастье – это мое единственное оружие в борьбе против вас.

– Значит, вы хотите, чтобы мое оружие против вас состояло в его несчастье, – заключил Самуил. – Но только предупреждаю, нежный родитель, все ваши старания будут напрасны. Юлиуса вы у меня не вырвете. Он передо мной преклоняется, а я его люблю. Да, черт побери! – воскликнул он, отвечая на невольное движение барона. – Я его люблю, как все гордые и сильные души умеют любить души слабые и преданные, которые отдаются им! Я так долго оказывал влияние на вашего сына, что вам не удастся стереть этот след. Вам не переделать ни его, ни мою натуру. Вы не сделаете его энергичным, а меня слабым. Вы перестроите для него замок, но попробуйте-ка переделать его характер! Он нерешителен, и ему необходима твердая, суровая рука, которая бы его поддерживала и направляла. Неужели такой ребенок, как Христина, может оказать ему эту помощь?! За этот год он страшно соскучится по мне и сам будет ко мне стремиться. А вы говорите, что я пущусь за ним в погоню! Зачем? Он сам ко мне прибежит!

– Послушайте, Самуил, – сказал барон, – вы меня знаете. Я человек совсем не такого нрава, чтобы не принять вызов и отказаться от борьбы. То, чего Христина не могла сказать Юлиусу и своему отцу, она доверила мне. Да, она не скрыла от меня ваших угроз, милостивый государь, и само собой разумеется, что в ее поединке с вами я буду ее секундантом.

– Тем лучше! – воскликнул Самуил. – Это придаст мне храбрости.