Ущелье дьявола

– Твоему дяде Фритцу, Юлиус, – ответил барон. – Вот слушай, я прочту тебе отрывок из его письма, которое я получил два месяца назад из Нью-Йорка:

«…Все мое богатство принадлежит тебе, мой милый и славный брат. У меня нет других детей, кроме твоего сына Юлиуса. Позволь же мне разделить с тобой расходы на великолепный подарок, который ты хочешь ему преподнести. Прилагаю к письму вексель на пятьсот тысяч талеров на банкирский дом Браубаха во Франкфурте. Если этого не хватит, то в случае необходимости возьми кредит на мое имя, известив меня об этом за месяц.

Я горд и счастлив, Вильгельм, что могу внести свою лепту в процветание нашего рода. Таким образом мы осуществим мечты нашего отца. Правда, мне удалось лишь обогатить нашу семью, тогда как ты ее прославил.

Ты говоришь, что мне пора отдохнуть, да я и сам чувствую, что устал. За год я приведу в порядок все свои дела, а затем закрою дело. Полагаю, что мое имущество принесет нам не меньше пяти миллионов. Этого, я надеюсь, будет достаточно? Если ты ответишь мне положительно, то через год я вернусь в нашу старую Европу, в нашу старую Германию. Припаси и для меня уголок в этом замке, который ты строишь. Мне не хотелось бы умереть, не обняв тебя и Юлиуса…»

– Милый дядя! – воскликнул Юлиус. – Как мы все будем рады ему!

– Как видишь, Юлиус, благодаря ему я смог добыть тебе этот майорат и довести до конца постройку замка…

– Где мы будем жить, как древние графы, в особенности при таком-то богатстве, – весело перебил его Юлиус, – и в случае необходимости сможем собрать целое войско, расставить его на стенах замка и выдержать осаду неприятеля.

– Ты не смейся! – сказал барон. – Враг у нас действительно есть, против него этот замок и выстроен.

– Как! У нас есть враг? Какой враг?

– Самуил Гельб.

– Самуил Гельб? – со смехом переспросил Юлиус.

– Я говорю совершенно серьезно.

– Что вы этим хотите сказать, папа?

– Ты уверял меня, Юлиус, что здесь тебе не о чем будет жалеть и нечего больше желать. Именно в надежде на это я и строил замок. Я хотел сделать твою жизнь настолько счастливой и полной, чтобы ты ни в ком больше не нуждался. Успокой меня, скажи, что я достиг своей цели, пообещай, что не будешь видеться с Самуилом.

Юлиус молчал. Как ни чтил он отца, как ни нежна была его сыновняя любовь, он все же почувствовал себя униженным и оскорбленным таким требованием. Неужели отец все еще считал его ребенком и до такой степени опасался пагубного влияния? Самуил был добрым товарищем, человеком умным, образованным, пылким. В самые светлые моменты своего свадебного путешествия Юлиус смутно ощущал, что ему для полноты счастья недостает Самуила. Уж если кто из них и провинился перед другим, то уж никак не Самуил. Это ведь он женился, даже не подумав предупредить об этом старого друга. Он уехал тайком, чуть ли не бежал, и целый год не давал о себе знать!

– Ты не отвечаешь? – сказал барон.

– Но послушайте, папа – ответил наконец Юлиус, – какой же предлог мне надо придумать, чтобы закрыть дверь своего дома перед другом детства, которому я могу поставить в упрек разве что некоторые его странные теории?

– Тебе не придется закрывать перед ним дверь, Юлиус. Просто-напросто не пиши ему ничего и не зови его – вот и все, о чем я прошу тебя. Самуил горд, он сам не придет. Вот уже год минул, с тех пор как я получил от него дерзкое письмо, и больше о нем ни слуху ни духу.

– Допустим, – продолжал Юлиус, – что я все же стану видеться с ним. Какой вред это может мне причинить? Ведь я не семилетний мальчик, чтобы слепо следовать за другим. Я и сам вижу в людях и дурное, и хорошее.

Барон торжественно произнес:

– Юлиус, ты ведь веришь, что я люблю тебя? Ты ведь не считаешь меня человеком, способным с глупым легкомыслием и упрямством поддаться ребяческому капризу? Так вот, я тебя прошу, я тебя умоляю и заклинаю не видеться с Самуилом. Подумай о том, что эта моя просьба имеет под собой некие очень важные основания. Я смогу остаться с вами всего лишь на несколько дней, затем мне надо будет вернуться в Берлин. Я не хочу уезжать отсюда с тяжестью на душе. Поверь, что я требую этого не под влиянием своей неприязни к Самуилу или необоснованного недоверия к тебе. У меня на это есть серьезнейшие причины. Милый мой, доверься опыту и любви твоего отца. Успокой меня, дай мне обещание, что ты не будешь писать Самуилу. Христина, ведь ты согласна с этой моей просьбой?

Христина, которая с дрожью и волнением слушала слова барона, подошла к мужу, положила руки ему на плечи и, с любовью глядя ему в глаза, сказала голосом, исполненным самой нежной мольбы:

– О, что касается меня, то мне никто не нужен, пока рядом со мной Вильгельм и Юлиус. А ведь у тебя, Юлиус, кроме меня, есть еще твой отец!

– Как, Христина, и ты требуешь того же? – изумился Юлиус. – Ну, если так, пусть будет по-вашему. Я не стану писать Самуилу.

– Благодарю тебя! – воскликнула Христина.

– Благодарю! – обрадовался барон. – Ну, теперь идите к себе, чувствуйте себя как дома!

Остаток дня прошел в хлопотах по обустройству замка.