Ущелье дьявола

Христина заглянула под выступ скалы, куда Гретхен обыкновенно загоняла на ночь своих коз. Козы были на месте.

«Странно!» – подумала она и, вернувшись к двери, начала звать:

– Гретхен! Ты дома? Гретхен!

Никакого ответа. В ту же минуту со стороны долины донесся какой-то неопределенный гул. Юлиус и Христина посмотрели в ту сторону. По неккарштейнахской дороге двигалась огромная толпа. Клубы поднявшейся пыли мешали разглядеть, что это были за люди. Временами слышались крики, пение, возгласы, доносимые на гору ветром. По-видимому, толпа состояла из пятисот-шестисот человек. Вся эта масса приближалась очень быстро. Вдруг Юлиус радостно захлопал в ладоши.

– Это Самуил! – воскликнул он. – Он сдержал свое слово!

– Я не понимаю, о чем ты, – растерянно промолвила Христина.

– Гейдельберг идет в Ландек! Самуил обещал сделать это, а он всегда выполняет обещания! Но как быстро! Разумеется, это мои товарищи! Слышишь: «Виваллераллера»? О! Какой сюрприз! – И глаза Юлиуса, прежде сонные, радостно заблестели.

Христина задумалась.

Дорога проходила у подножия скалы, на которой стояли Христина и Юлиус. Веселое шествие быстро продвигалось вперед. Вскоре Юлиус узнал Самуила, ехавшего верхом впереди всех. Он имел величественный вид командующего армией. Следом на ним несли знамя университета. Студенты приближались, вскоре их лица стали ясно видны супругам.

– Дорогая, – проговорил Юлиус, – товарищи меня увидели, и, я думаю, мне следует пойти встретить их, как подобает хозяину. Мы недалеко от замка, поэтому ты можешь и одна вернуться домой, а мне, по правде сказать, не терпится снова увидеться со своими товарищами. Я скоро вернусь.

– Ступай, – ответила Христина.

Она не могла понять, отчего ей вдруг сделалось так тоскливо. Юлиус обрадовался. Он поцеловал супругу в лоб и пошел притворно-спокойным шагом; когда же он обогнул скалу и убедился, что отсюда Христине его не видно, пустился бежать изо всех сил и через две минуты догнал толпу. А Христина все-таки это видела.

«Как только появляется Самуил, – сказала она про себя, – Юлиус сейчас же бежит к нему».

Она смахнула слезу и собралась вернуться домой, как вдруг ей послышалось, что позади нее захрустел песок. Христина обернулась и увидела пастушку.

– Гретхен! – воскликнула она. – Боже мой, что с тобой случилось?

Пастушка была мертвенно-бледной. Разбитая, со спутанными волосами, с синевой вокруг глаз – казалось, за одну ночь она повзрослела лет на десять. Куда подевалась ее резвость? Она была мрачной и апатичной, словно какая-то скорбь лежала у нее на сердце.

– Что с тобой? – повторила Христина. – Откуда ты?

– Из хижины.

– Мы же звали тебя. Отчего ты не вышла к нам?

– Потому что с вами был господин граф, а я не хочу, чтобы меня видели. Нет, я теперь никому больше не покажусь на глаза и ни с кем не буду говорить, кроме вас. Мне стыдно! Вы – другое дело: я люблю вас, и к тому же мне надо предупредить вас. Берегитесь! Самуил Гельб никогда не лжет! Если он что-нибудь обещал, так непременно исполнит. Знайте, мне очень тяжело говорить, но я расскажу все, чтобы попытаться спасти хотя бы вас. Отвернитесь, не смотрите на меня, вот так. А теперь слушайте: помните, Самуил Гельб сказал, что я буду принадлежать ему? Ну так вот, он опоил меня каким-то зельем, которое сам приготовил у себя в аду из моих же цветов… Одним словом, я отдалась ему… Прощайте! – И она залилась слезами, бегом пустилась в свою хижину и заперлась на ключ.

Христина оцепенела от ужаса.

– Гретхен! Гретхен! – закричала она.

Но бедняжка не отзывалась.

«О! – думала Христина, дрожа от страха. – Правда, он исполняет все, что пообещал. Вот и Гейдельберг привел в Ландек! И Гретхен погубил!.. А меня, как назло, все оставили: даже муж! Я одна! Боже, как мне страшно! Сейчас же пойду напишу барону, пускай он приедет…»

XLVI Гаудеамус [14]

Студенты кричали изо всех сил:

Будем радоваться,
Пока мы молоды!

На повороте дороги показалась деревня. Все ее обитатели – мужчины, женщины и дети, – привлеченные шумом, высыпали на улицу и недоуменно смотрели на вторгшуюся в их пределы невиданную толпу людей. Самуила впереди уже не было. Он ехал позади всех, беседуя с Юлиусом. Шагавший впереди толпы студент обратился к первому встречному крестьянину:

– Эй, любезный! Что это за селение?

– Ландек.

В толпе сейчас же поднялся гвалт:

– Ура! Сто-о-ой! Это Ландек!

Сотни глоток кричали:

– Привет Ландеку!

– Привет Авентинскому холму нашего университетского Рима!

– Привет тебе, ужасное скопление кривых лачужек!

– Привет тебе, отныне историческая деревушка, прославленное место, бессмертная яма!

Трихтер сказал Фрессвансту:

– Знаешь, я пить хочу!

Тот подошел к парню, шедшему за плугом.

– Эй ты, филистер, мужичье, туземец, человек с рыбьими глазами, хватит ли у тебя сообразительности, чтобы указать мне, где здесь гостиница «Ворон»?

– В Ландеке нет гостиницы «Ворон».

– В таком случае «Золотой лев»?

– И гостиницы «Золотой лев» также нет.

– Ну, так скажи мне тогда, где у вас самая лучшая гостиница?

– В Ландеке вообще нет гостиниц!