Ущелье дьявола

– Господин барон, осмотрите вот этот пузырек, который я нашла у себя в хижине на полу.

Барон Гермелинфельд взял бутылочку, которую подала ему Гретхен, вынул пробку и понюхал.

– О боже! – воскликнул он. – Неужели ты пила эту жидкость?

– Когда я помимо своей воли полюбила Самуила, то в этот самый день и накануне все, что я ела и пила, имело тот же запах, как у этой бутылочки.

– О, несчастная!.. О, презренный! – восклицал барон.

– Ну, так что же вы мне скажете, господин барон?

– Я скажу тебе, мое бедное дитя, что твоя воля была сломлена, ты была ослеплена, что вина за преступление всецело лежит на другом. Ты осталась невинной и чистой, несмотря на свое падение.

– О, благодарю вас! – воскликнула Гретхен, сложив руки. – О, мать моя, я не нарушила данного тебе обета! Благодарю тебя, Всевышний! И вас от души благодарю, господин барон!

Но вдруг радость покинула ее, и она мрачно добавила:

– И все же душа моя осталась чиста, а тело – нет… Все же я осквернена.

– Успокойся, бедная малютка! Сами ангелы не чище тебя. Еще раз говорю тебе, что во всем виноват этот негодяй. Тебе даже незачем заканчивать свое признание, потому что об остальном я догадываюсь. Он забрался к тебе ночью. Он воспользовался твоим одиночеством и твоей беспечностью. О, негодяй! Но будь спокойна, мы покараем его.

Гретхен подняла свою печальную и гордую голову, как бы силясь стряхнуть с себя свое горе.

– Не будем обо мне, – сказала она, – а подумаем теперь о вашей дочери.

– Слава богу, Христина живет не в уединенной, открытой хижине, совсем одна, как ты, а в замке, обнесенном высокой стеной и наполненном преданными слугами, которых она всегда сможет позвать и которые защитят ее, если Юлиуса не будет дома.

– Вы так думаете? – проговорила Гретхен с горькой улыбкой. – А разве Самуил Гельб не может открыть все двери замка?

– Самуил Гельб может проникнуть в замок?

– Еще бы! Тот, кто сам строил замок, и не сумеет в него проникнуть!

– Кто сам строил?.. – повторил ошеломленный барон.

– Теперь я могу вам обо всем рассказать, – продолжала Гретхен, – он совершил злодейство, и я теперь могу нарушить клятву, и притом моя маленькая лань, на которой это чудовище могло выместить свою злобу, месяц назад пала… Но вот мы уже подходим к замку. Слушайте внимательно, господин барон.

И тут она рассказала ему, как Самуил строил двойной замок.

– О, какая дерзость! – воскликнул барон. – И Христина ничего об этом не знает?

– Она все знает, но поклялась мне, что сохранит это в тайне.

– Это ничего не значит! И как она не подумала известить меня обо всем? Во всяком случае, Гретхен, я очень благодарен тебе за доверие. Эту бутылочку я оставлю у себя. Теперь злодей у меня в руках.

– Если он попадется вам, то держите его крепче, не выпускайте! – воскликнула Гретхен, глаза которой загорелись гневом. – О, как я ненавижу его и как рада, что имею право его ненавидеть! Мне кажется, что я для того только теперь и живу, чтобы дождаться дня, когда он будет наказан. И он будет наказан если не вами, то Богом. Вот мы и дошли до замка, господин барон. Теперь я вернусь к своим козам. Я исполнила свой долг.

– Прощай, Гретхен, – сказал барон и быстро пошел к замку.

Первый же слуга, которого он встретил, сказал ему, что Юлиус два часа назад, после обеда, ушел из замка с ружьем и будет на охоте до вечера, но графиня Эбербах дома.

Барон прошел прямо в комнаты Христины, распорядившись, чтобы ей не докладывали о нем. Христина вскрикнула от изумления и бросилась навстречу свекру. Барон нежно обнял ее, а потом принялся ласкать внука, которого нашел здоровым и цветущим.

– О да, он у меня красавчик, мой Вильгельм, не правда ли? – говорила Христина. – Я думаю, не много найдется таких милых детей. Представьте себе, он уже понимает меня! О, как я люблю его! Ну-ка, малыш, улыбнись своему дедушке.

– Да, он прелесть. Так похож на тебя, – сказал барон. – Но передай его пока кормилице. Мне надо серьезно поговорить с тобой, а он будет нас обоих отвлекать. Юлиус в лесу?

– Да, на охоте.

– А где он? Не знает ли кто-нибудь? Нельзя ли его отыскать?

– Можно попытаться, – сказала Христина.

– Так скажи, чтобы поискали. Мне и с ним нужно поговорить о важном и неотложном деле.

Христина позвала слуг и велела троим людям пойти в лес и поискать Юлиуса.

– Но в чем дело? – с беспокойством спросила она у барона.

– Придет Юлиус, я обо всем расскажу, а пока поговорим о тебе. Ты не писала мне?

– Как же, писала, папа, – ответила Христина. – Два месяца назад я написала вам длинное, очень срочное письмо.

– Дитя мое, ничего подобного я не получал, – сказал удивленный барон. – Постой, постой… да… действительно, два или три месяца тому назад я получил конверт с гейдельбергским штемпелем, но в нем был лист чистой бумаги. Я даже писал об этом Юлиусу, а он ответил мне, что не знает, о чем речь.

– Но я очень хорошо помню, что вложила письмо в конверт… Господи боже мой, неужели ему удалось проникнуть сюда и взять письмо?

– Кому? – с живостью спросил барон.

– Тому самому, о ком я вам писала.

– Самуилу Гельбу?

– Да, Самуилу Гельбу, папа.