Услышать тебя...

— Пошел прочь, противный пес! — отпихнул Витя со­баку и стал дуть на палец: Джек все-таки изловчился и выхватил мясо.

— Принести еще коньяку? — взглянула на мужа Капитолина Даниловна.

— Не надо, — сказал он.

— Вот что я вам скажу, Николай Борисович, — Сергей поморщился: Лиля под стулом наступила ему на ногу. — Более чудовищного предложения мне никто еще за всю мою жизнь не делал. Не будь вы мой родствен­ник...

— Это дело поправимое, — ровным голосом, с улыб­кой, будто приклеенной на губах, заметил Земельский. — Родственниками мы можем и не быть.

Тогда раздраженный Сергей не обратил внимания на эти слова, но зато потом часто вспоминал их.

— Неужели я похож на человека, способного на та­кую подлость?

— Папа, он пьян, — сказала Лиля, все сильнее на­жимая ему на ногу.

— Убери ногу! — огрызнулся Сергей и снова повер­нулся к тестю: — Опорочить человека лишь потому, что его место понадобилось кому-то другому.

— Не кому-нибудь, а твоей теще, — сказала Лиля. Сергей в упор посмотрел на нее:

— И ты тоже?

И хотя он был взбешен, где-то внутри себя горько улыбнулся, подумав, что невольно в его словах прозву­чало знаменитое: «И ты, Брут!»

— Мы с тобой не поняли друг друга. Считай, что никакого разговора не было, — Николай Борисович под­нялся. — Капа, убери со стола.

— Я хотел бы забыть, — сказал Сергей.

— Не придавай значения, — добродушно усмехнулся Земельский. — Если понадобится, я его и без печати свалю.

— Это ваше дело, — сказал Сергей.

— Не надо было этот дурацкий разговор и заво­дить, — заметил Николай Борисович и, взяв со стола бутылку коньяка, щелкнул по ней пальцем. — Это она, чертовка, виновата... бутылка со звездочками!

— Папа, Серёжа подумает, — вмешалась Лиля. Лицо у нее было расстроенное, на мужа она не смотрела.

— О чем я должен подумать? — метнул на нее обо­зленный взгляд Сергей. — О фельетоне? Или о том, что я здесь лишний?

— Ну, не надо так уж круто, — невозмутимо заметил Николай Борисович. — Мы тебя не гоним.

— Один раз тебя папа о чем-то попросил, — снова не выдержала Лиля.

— О чем-то! — взорвался Сергей. — Ты думаешь, что говоришь?!

— А вот на жену кричать нехорошо, — мягко укорил Николай Борисович. — Я бы попросил в моем доме.

 — Коля, не нужна мне эта должность, — робко вме­шалась в разговор Капитолина Даниловна. — Такая от­ветственность! А сейчас я занята в детсаду всего четыре часа.

— Видишь, твоя теща совсем не тщеславна, — улыб­нулся Земельский.

— Теща — да, — заметил Сергей.

— Не называй меня, пожалуйста, так, — бросила на него косой взгляд Капитолина Даниловна.

— У мамы есть имя-отчество, — ввернул Витя и тоже неодобрительно посмотрел на Сергея.

— Тебя-то шурином можно называть? — усмехнулся тот.

Витя беспомощно взглянул на отца, потом на мать и совсем тихо ответил:

— Я не знаю.

— Спокойной ночи, — не обращаясь ни к кому в от­дельности, — сказал Земельский и, потрепав Джека за ухом, величественно удалился в свои комнаты.

— И что он выдумал! — свистящим шепотом сказала Капитолина Даниловна. — Мне нравится работать вра­чом в детском саду. В час дня я уже дома. А денег у нас, слава богу, и так хватает.

— Мама, я тебе помогу, — не глядя на Сергея, под­нялась из-за стола Лиля.

Витя, отводя в сторону глаза, тоже встал и, что-то насвистывая, ушел в темноту, где шелестели прокален­ной на солнце листвой фруктовые деревья.

Когда Капитолина Даниловна со стопкой грязных тарелок ушла в кухню, Лиля, со злостью швырнув на под­нос вилки, прошипела:

— Дурак, что ты наделал!

7

Внешне вроде бы ничего не изменилось в доме Земельских. По-прежнему Капитолина Данилов­на была приветливой и внимательной к Сергею. Николай Борисович держался ровно и больше не заводил разгово­ра о фельетоне. Правда, когда Лиля попросила его при­готовить шашлык, Земельский, криво усмехнувшись, ска­зал, что ему что-то не хочется. Если раньше Сергей ча­стенько ловил на себе его испытующий взгляд, то теперь Николай Борисович почти не смотрел на него. Иногда за день они не перекидывались и двумя словами. И юный Витя вдруг изменил свое отношение к Сергею. В первые дни он ходил за ним по пятам и расспрашивал его обо всем на свете. Теперь же бродил по саду с пневматиче­ским ружьем и стрелял в воробьев. Когда Сергей полю­бопытствовал, за что он убивает этих безобидных птиц, Витя, надменно выпятив нижнюю толстую губу, сказал, что воробьи вредители и клюют виноград, из которого папа делает сухое вино. И тут же перед самым косом у Сергея вскинул ружье и, тщательно прицелившись, вы­стрелил. Маленький серый комочек, зашуршав в листьях, упал по ту сторону белой глинобитной стены. Прислонив ружье к айвовому дереву, Витя перелез через стену и скоро вернулся с добычей. Воробьями он кормил боль­шую белую кошку.