Усто Мумин: превращения

«Я встречал его много раз в жизни. Впервые в Омске. Еще в дореволюционное время. Он шел по мосту большой, полуобнаженный, великолепный, как гладиатор на картинке. Мы, парнишки, издали дивились этакой красоте. Шептали: „Это футурист духа — Владимир Гольдшмидт“. Гольдшмидт ломал о свою голову доски и проповедовал свободную любовь. <…> Я познакомился с ним в Самарканде в 1924 году. Передо мной стоял солидный дядя в дорогом костюме и с чемоданчиком в руке. <…> Он развязно, как равный о равных, говорил о Маяковском, Каменском, называя их запросто: Володя, Вася. Меня он сразу же стал называть Витя, а я его дядя Володя. <…> У него были автографы, стихи, записки, рукописи многих известных людей. Я повел его на Регистан. Поднялись на один из минаретов Шир-Дора. Точно с ковра-самолета глядим на древний Самарканд. Мне хотелось рассказать о своем любимом городе.

— А где здесь базар? — перебил дядя Володя.

Позже встречал я его снова в Омске, затем в Алма-Ате, потом в Ташкенте. Он выступал с сеансами гипноза. <…> „Больше, больше развлечений. Это пища для души“ — одна из немудрых заповедей дяди Володи. Он был то невероятным богачом, то вдруг впадал в крайнюю нужду. Но всегда мог служить рекламой бодрости. Умер он в 1954 году, в старости, в болезнях и в нищете»[321].

Сын Александра Волкова Валерий вспоминает (по рассказам отца) о Гольдшмидте как о гипнотизере и проповеднике красоты. Гольдшмидт приехал в Ташкент со своими сеансами. Он обладал такой магнетической силой, что мог подчинить ей взвод красноармейцев. Здесь же Гольдшмидт решил жениться. Свадьбу отпраздновали в доме Волкова, где художник танцевал свой коронный собачий танец, называвшийся «лишманиозом»[322], или по-современному рок-н-роллом. К утру, когда свадьба достигла своего финала, невеста пропала. Ее выкрали собственные родители, сделав умозаключение, что за такого жениха можно пойти, только находясь под гипнозом. Волков и Гольдшмидт пошли отбивать невесту. Дверь выставили вместе с косяком, невесту не нашли. Приехала милиция, и оба дебошира были арестованы. Мальчишки кричали: «Футуристов ведут!» Попутешествовав с приключениями по Каиру, Индии, Японии, Сибири, Средней Азии, Гольдшмидт осел в Ташкенте, недалеко от Александра Волкова.

«…Гольдшмит, по словам отца, стал меньше ростом и потерял не только гипнотическую силу, но и дар распознавать людей. <…> Умерли они в один год — 1957-й[323]. Гольдшмит раньше. Но я не сказал об этом отцу — он был тяжело болен. Опять началась травля со стороны художников-врагов, а прошлые друзья действительно его предали… Но Владимир Гольдшмит остается легендой и теперь, так же как и Александр Волков. Это были два поэта-бродяги. Они были поэты жизни. Слышал, что Гольдшмит тоже писал стихи… Не знаю. Знаю только, что весь его архив, а он многие годы занимался теорией индийской йоги, писал воспоминания, попал в руки каких-то мошенников и бесследно исчез»[324].

Такова была атмосфера Ташкента второй половины 1920-х годов, когда там жил и работал Николаев — Усто Мумин.