Усы за двенадцатью замками

Статуэтка будто бы сама дожидалась своего вора и ждала, когда её заберут. Человек всего лишь забрался по лесам на разбомбленное здание, перелез оттуда к музею и разбил нужное окно. Почему именно это окно? Откуда вор мог знать, что усатый граф Есуларов будет находиться именно там?

Я вновь полез наверх. Новый снег скрыл следы людей Полковникова, которые успели как следует натоптать здесь.

Леса ощутимо шатались и скрипели так, что слышно, наверное, было в особняке Щеглова. Приставные лестницы ходили ходуном, и с каждым новым шагом сердце всё приближалось к пяткам, но я поднимался наверх.

Вот оно. Место, откуда похититель совершил свой олимпийский прыжок. Трамплин над бездной. Шесть метров пустоты. Один шаг и конец. Но стоит прыгнуть и ты уже у цели.

Что ещё мне оставалось делать?

Я вернулся к началу.

Я прыгнул.

И полетел.

Мне стоило больших трудов вновь впустить воздух в лёгкие, когда я приземлился на колени на балкон. Видение моего мёртвого тела на холодном снегу ещё долго не отпускало меня, и только через минуту я открыл глаза.

Как только я сделал это, то заметил, что не мог увидеть, стоя на ногах с той стороны окна. Мушку. Длинные царапины на гранитном полу балкона. Судя по цвету вскрытого верхнего слоя, их оставили совсем недавно. Я бы поставил свою голову на то, что их оставили вчера. Из-за широкого карниза музея снег не успел запорошить балкон, и мне удалось в деталях рассмотреть отметины на камне.

Царапины определённо были оставлены чем-то металлическим. Чем-то, что я видел совсем недавно. Этим предметом буквально махали перед моими глазами.

– Решили вернуться? – спросил мой наниматель, поднимая взгляд от книги, когда я вошёл в его кабинет.

Что-то на древнем языке. Кажется, это был санскрит, впрочем, я легко мог спутать его с современным хинди.

– Да, директор. Думаю, я нашёл того, кто украл вашу статуэтку.

– Неужели?

– Именно так.

– И кто же «великий зодчий»?

– Вы, Лавр Николаевич.

Сухатовский чуть улыбнулся и отложил увесистый том в сторону.

– Вот как? Что же навело вас на эту мысль?

– Ваша трость. Вы ударили набалдашником о гранитный пол, когда приземлялись. На нём ещё остался ряд зазубрин от камня. Удивительно, как я сразу же всё не понял.

– К слову об удивительном… – директор музея резво вскочил на ноги. – Как бы мне удалось приземлиться? Как вы можете заметить, крыльями я не обладаю.

– Ваше военное прошлое. У вас был зенитный расчёт и наверняка вашу позицию обстреливали с завидной регулярностью. Я уверен, что вам часто приходилось перепрыгивать через воронки от снарядов. Тела помнят очень многие упражнения и наверняка ваше получило достаточно тренировок на войне.

– Интересное наблюдение от человека, который знает о той бойне только по картинкам в газетах.

Да, я тебя разозлил. Но ты сам заслужил это.

– Не нужно быть кондитером, чтобы понимать, что дерьмо не слишком приятно на вкус.

– Пожалуй, Юлий Петрович, что вы стоите денег, которые я намеревался уплатить за ваше потраченное время. Жаль только, что теперь вам их не видать.

– Любопытно, что именно вы наняли меня. Впервые меня нанимает сам преступник. Пожалуй, меня смущало это больше всего. Если бы не этот факт, я бы сразу же поставил вас первым в списке подозреваемых.

– На то и был расчёт, – Сухатовский спокойно пожимает плечами.

– Однако вы недооценили меня. Впрочем, не вы первый…

– Но, вполне может быть, последний, – директор говорит это столь зло, что только сейчас я обращаю внимание на его руки.

Он крепко сжимает свою трость. Постой, что это ты намереваешься сделать… Ах, вот зачем ты её таскаешь.

Сухатовский достал из недр своей палки тонкий меч, кончик которого уже смотрел мне в грудь. Если бы не огромный стол директора между нами, то этот герой войны уже бы проткнул меня насквозь.

Помните про благороднейший принцип детектива?

Я успел достать револьвер из внутреннего кармана за секунду до того, как оказался заколотым и благо, что мне хватило картинок из газет, чтобы научиться им пользоваться.

Прогремел выстрел, и ретивый директор отступил назад, придерживаясь за простреленный бок. Он по-прежнему крепко сжимал клинок, которым ещё мог ранить меня, но кончик меча медленно клонился вниз. Похоже, что вояка решил признать поражение.

– Где статуэтка?

Сухатовский кивнул на неприметную шкатулку, в которой ожидаешь увидеть бабушкины швейные принадлежности, но в этой я нашёл предмет своих поисков.

Статуэтка конного воина с пышными усами. Граф Есуларов, сработанный удачливым подмастерьем по заказу таинственной графини. Вещь в себе выглядела роскошно, но прозаично. Обычный камень, хоть и искусно обработанный.

– И это всё стоило того? – спросил я у истекающего кровью человека.

Директор стремительно бледнел лицом, но даже в таком состоянии он нашёл силы для того, чтобы развеселиться.

– И даже найдя её, вы не в силах постичь замысла. Впрочем, чего ещё можно ожидать от ищейки. Всё-таки вы остолоп, Юлий Петрович.

– Может я и остолоп, но я хотя бы смогу заснуть сегодня с чистой совестью.

Сухатовский не отвечает, чтобы сберечь силы до подхода помощи.