Утешительная партия игры в петанк

Они как раз завернули за угол последнего сарая:

— Смотрите, какое чудо...

— Вы что-то сказали?

— Ничего. Я ругался, потому что не взял с собой блокнот

Для зарисовок.

— Подумаешь... Приедете снова... По утрам здесь еще красивее...

— Вам бы следовало сюда переселиться...

— Летом дети здесь и живут... Тут масса комнатушек для конюхов, сейчас увидите...

Подбоченившись и затаив дыхание, Шарль любовался работой своего далекого коллеги.

Прямоугольное здание, желтая осыпающаяся штукатурка, сквозь нее проступали лишь угловые связки и окаймления проемов из тесаного камня, мансардная крыша, крытая тонкой плоской черепицей, строгое чередование люкарн с волютами и круглых окошек, большая сводчатая дверь, по обеим сторонам которой — длинные поилки...

Эта конюшня, такая простая и изысканная, построенная на краю света исключительно ради забавы двух аристократов, которые даже не удосужились дождаться трибунала, прекрасно передавала дух Восемнадцатого столетия.

— У братьев видно была мания величия...

— Да вроде нет. Опять же, как говорил мне тот чудак, судя по чертежам, замок был не слишком впечатляющим... Просто они бредили лошадьми... А теперь, — она смеялась, — это владения нашего толстяка Рамона... Посмотрите на пол — речная галька...

— Как на мосту...

— Да... чтобы сабо не скользили...

Внутри темно. Все балки и перекладины оккупировали ласточки: их гнезд тут было еще больше, чем везде. В помещении, примерно десять на тридцать метров, располагалось шесть стойл, разделенных перегородками из очень темного дерева, которые крепились к столбам с латунными шарами наверху.

Пегас, Храбрец, Венгерка... Два века истории, три войны и пять республик не смогли их стереть...

Прохлада камней, затканные паутиной многочисленные оленьи рога, свет, прорывающийся в круглые окошки широкими пучками фосфоресцирующей пыли, и эта тишина, нарушаемая лишь эхом их осторожных шагов по мощеному полу... Шарль, всегда панически боявшийся лошадей, чувствовал себя здесь, словно в храме, и не осмеливался пройти дальше центрального нефа.

Кейт выругалась, и он пришел в себя.

— Вы только посмотрите на этот свитер... Вот вам, пожалуйста... Мыши его просто сожрали... Fuck... Идите сюда, Шарль... Я расскажу вам, что я узнала от этого типа из Охраны памятников, который к нам приходил... Это не слишком бросается в глаза, однако на самом деле мы в ультрасовременной конюшне... Каменные кормушки отполированы для удобства лошадиных... грудин? Или груди?

— Груди sounds good[167], — улыбнулся он.

— В общем, для них, для любимых... и в каждой по нескольку отделений для разных кормов, чтобы следить за рационом, а решетки для сена — по-моему, и в Версале таких нет... Выточены из дуба, сверху украшены резными вазочками...

— Акротертами.

— Вам виднее... Но это еще что... Смотрите. Каждая перекладина свободно вращается... как это он тогда сказал... чтобы «не препятствовать забору корма»... А поскольку в сене всегда полно пыли и мышиного помета, опасного для здоровья лошадей, решетки здесь не наклонные, как в деревенских конюшнях, а почти вертикальные, с узким поддоном снизу — для сбора этой чертовой пыли. А поскольку лошади упирались мордами в глухие стены, между стойлами поставили решетчатые перегородки, чтобы они не скучали и могли общаться друг с другом... Hello dear, did you see the fox today?[168] Красивые решетки, правда? Словно морская волна, замершая У столба. У вас над головой многочисленные проемы, через которые с чердака спускали сено...

Пошла дальше, потянув его за рукав:

— Тут единственный закрытый бокс. Очень большой, обшитый панелями. Сюда помещали беременных кобыл и жеребят... Поднимите-ка голову, видите... Через это слуховое окошко конюх мог сверху наблюдать за родами, не вставая с постели...

Она вытянула руку:

— Наверно вам понравятся и эти три фонаря под потолком... Они мало что освещали, и с ними нелегко было управляться, зато они были куда безопаснее обычных подсвечников на подоконниках и... И... а чего тут смешного?

— Ничего. Я просто в восторге: такая экскурсия для меня одного...

— Пфф, подумаешь... — пожала она плечами, — я так стараюсь, потому что вы архитектор, но если я вам надоела, остановите меня.

— Слушайте, Кейт.

— Что? — обернулась она.

— А вам не кажется, что у вас на редкость скверный, просто несносный характер?

— Да, пожалуй, — в конце концов согласилась она после каскада милых гримасок в духе XVIII столетия. — Ну, идем дальше?

— Следую за вами.

Сложил руки за спиной и попридержал улыбку.

— Вот эта лестница, например... — продолжала она с ученым видом, — разве она не великолепна?

— Великолепна.

Впрочем, ничего особенного в этой лестнице не было. Двухпролетная лестница, поскольку не для лошадок, то сколочена из обычных досок. Которые посерели от времени, истерлись от сапог, но вот пропорции, как и во всем здесь, были выдержаны идеально. Настолько хорошо, что Шарль даже не догадался полюбоваться пропорциями своей симпатичной экскурсоводши, поднимавшейся прямо перед ним — так его занимало соотношение ширины и высоты ступеней.