Утраченные смыслы сакральных текстов. Библия, Коран, Веды, Пураны, Талмуд, Каббала

Все, что окружает нас, суть плоды наших трудов, трудов человека: дома, замки, города, величественные здания по всей земле. Они походят скорее на работу ангелов – и все же это труды человеческие… И, видя все эти чудеса, мы понимаем, что способны создать нечто еще лучшее, еще прекраснейшее[1278].

Но другие были полны страха. В 1347–1350 годах «черная смерть» уничтожила треть европейского населения; в 1453 году турки-османы завоевали Византийскую империю и теперь откусывали кусок за куском от Европы; а соблазн Великого Раскола (1378–1417), когда за папский престол беззастенчиво боролись сразу три понтифика, многих оттолкнул от Церкви. Италию, родину Ренессанса, мучили чужеземные вторжения и внутренние распри. Люди постоянно страдают от жесточайшей борьбы с искушениями, писал итальянский поэт Франческо Петрарка (1304–1374); они «вечно подвержены множеству страшнейших бед и, доколе не умрут, не знают безопасности»[1279].

Изучая классиков античной Греции и Рима, гуманисты с изумлением узнавали, насколько другой была Европа в прошлом. Это заставило их понять, что возможны радикальные перемены – даже в религии. Эти литераторы, чьей главной заботой был изысканный слог, отвергали труды Фомы Аквинского не по богословским мотивам, а просто потому, что они неизящны. Познание, верили они, требует не одного лишь интеллекта, но и сердца, и чувств. И писание необходимо воспринимать не только теологически, но и эмоционально, и эстетически, как писал Петрарка своему брату: «Можно сказать, что богословие есть истинная поэзия – поэзия о Боге»[1280].

Чтобы оживотворить свою веру, гуманисты Возрождения обратились к источникам (ad fontes) христианства, иначе говоря, начали читать Библию в оригинале[1281]. Лоренцо Валла (ок. 1406–1457) создал сборник «проверенных текстов» Нового Завета для использования в университетах в поддержку учения Церкви. Располагая бок о бок оригинальные греческие тексты и их латинские переводы, сделанные святым Иеронимом, он заметил, что смысл оригинала и перевода не всегда совпадает. «Collatio» Валлы сперва циркулировало в рукописи, но Дезидерий Эразм (1466–1536), голландский гуманист, выпустил печатную версию, нашедшую гораздо более массового читателя. Тот же Эразм опубликовал греческий текст Нового Завета вместе с собственным переводом на изящную «цицеронову» латынь. Благодаря печатному станку любой, кто владел латынью и греческим, мог прочесть Новый Завет в оригинале. Теперь ученые могли также куда быстрее прежнего изучать и сравнивать переводы и предлагать свои улучшения; благодаря этому Эразм выпустил несколько редакций своего Нового Завета. Особенно привлекал гуманистов Павел, чьи послания на оригинальном греческом койнэ обрели какую-то новую силу. До того, хоть Павел и пользовался неизменным уважением, порой он ставил христиан в тупик: его сложные идеи и извилистые пути аргументации трудно было передавать устно и воспринимать на слух. Но, освободившись от неуклюжего перевода Иеронима, его писания обрели новую жизнь. Эразм был убежден, что признание за писанием эмоционального воздействия преобразит Церковь и что ключом к этой будущей реформации станут миряне, такие же, как он сам[1282].

Коммерческая экономика, развивавшаяся в Северной Европе начиная с XIV века, также влияла на то, как люди мыслили и воспринимали мир. В разных областях одновременно возникали изобретения и инновации: ни одно из них не казалось чем-то необыкновенным, но вместе они стремительно меняли жизнь. Все эти изобретения характеризовались прагматической, логоцентричной ментальностью, подрывающей традиционный мифоцентричный этос. Люди начали изготовлять точные инструменты – компас, телескоп, увеличительные стекла – создавать более точные карты и схемы, совершенствовали техники навигации и в результате открывали неизвестные доселе миры. Голландский изобретатель микроскопа Антони ван Левенгук открыл бактерии, сперматозоиды и другие микроорганизмы – и это поставило новые вопросы о процессах размножения и разложения, жизни и смерти. К 1600 году изобретений накопилось столько, что прогресс было уже не остановить. Со временем капитализм дал Западу возможность неограниченно воспроизводить ресурсы и освободил от ограничений аграрной экономики. Когда в XIX веке этот процесс наконец привел к индустриальной революции, социальные, политические, экономические и интеллектуальные перемены сделались частями взаимосвязанного процесса, в котором каждый элемент зависел от других[1283].