Утраченные смыслы сакральных текстов. Библия, Коран, Веды, Пураны, Талмуд, Каббала

Протестантская Реформация началась 31 октября 1517 года, когда Лютер прибил к дверям замковой церкви в Виттенберге свои «Девяносто пять тезисов». В них он яростно оспаривал католические практики покаяния и совершения таинств, не санкционированные Библией. Два года спустя в публичных дебатах с Иоганном Экком, профессором богословия в Ингольштадте, Лютер сформулировал свое новое учение о sola scriptura («одно лишь писание»). Римско-Католическая Церковь утверждала, что лишь папы и соборы епископов компетентны толковать Библию. И действительно, спрашивал Экк, как возможно понять писание без руководства пап, соборов и университетов, знакомых со сложным искусством интерпретации? «Простой мирянин, вооруженный писанием, заслуживает большего доверия, чем папа или епископ без него», – был ответ Лютера[1293]. Этот дерзкий вызов откликнулся в сердцах сотен и тысяч демократически настроенных городских жителей, которым смертельно надоели церковники, вымогающие деньги у внушаемых людей. Города Центральной и Южной Германии стали важными коммерческими центрами и, следовательно, могли и объявить о своей независимости от Рима, и фактически ее достичь[1294]. Более интеллектуальные священнослужители начали распространять идеи Лютера в собственных книгах, которые благодаря новой технологии книгопечатания распространялись с беспрецедентной скоростью, создав одно из первых в мире массовых движений.

Революционный лозунг sola scriptura положил начало протестантской Реформации. До того, как мы уже видели, писание никогда не воспринималось само по себе. Традиционно оно исполнялось и воспроизводилось в ритуалах, порой более важных, чем сами тексты. Но теперь писание, что называется, вошло в моду. Гуттенбергова Библия сделала его доступнее, чем когда-либо раньше, а у гуманистов начался собственный Ренессанс писания, благодаря которому все протестантские реформаторы прекрасно знали и греческий, и древнееврейский[1295]. В Швейцарии Реформация началась именно в среде гуманистов, изучавших писание. Швейцарские гуманисты были не так, как Лютер, заинтересованы в догматике – их больше интересовала нравственная реформация. Однако, как и Лютер, Ульрих Цвингли (1484–1531) из Женевы был убежден, что преображения можно достичь лишь прямым соприкосновением с Библией. «Слово Божье, едва воссияет в понимании отдельного человека, просвещает его именно так, как он его понимает», – писал он в 1522 году[1296]. Библия не нуждается в толкованиях: «Она верна – и не может нас подводить. Она ясна – и не может бросить нас блуждать во тьме. Она учит себе сама, не нуждаясь в учителях»[1297].

Бальтазар Хубмайер (ок. 1480–1528), соработник Цвингли, с ним соглашался:

Во всех спорных вопросах и разногласиях лишь писание, канонизированное и освященное самим Богом – только оно и никто более может и должно быть нам судьей… Ибо священное писание одно лишь есть истинный свет и светильник, благодаря которому распознается истина во тьме в любых спорах и возражениях[1298].

Однако мы уже видели, что на деле писание вовсе не «учит само»: напротив, часто оно намеренно заводит читателя во мрак молчания и неведения. Оно не разрешает догматических споров: греческим богословам так и не удалось одним лишь писанием доказать божественность Христа, а мусульманским законникам, развивавшим исламскую юриспруденцию, пришлось выработать метод «независимого рассуждения» (иджтихад). Раввины, искавшие ответов в мире после Храма, также не нашли их в Библии, и им пришлось создать Мишну; а джайны, обнаружив несовершенство и неполноту своих писаний, вместо них положились на ритуалы, воспитывающие сострадание.

Поэтому неудивительно, что реформаторы вскоре обнаружили: несмотря на все свое знание Библии, они не соглашаются друг с другом в том, чему же учит писание. Лютер и Цвингли, например, яростно спорили о Евхаристии. Что имел в виду Иисус, когда сказал: «Сие есть тело мое»?[1299] Лютер, по-прежнему веривший в реальное присутствие Христа в элементах Евхаристии, понимал эти слова буквально: «Этот кусок хлеба и есть мое тело», а Цвингли настаивал, что «естественный» смысл здесь: «Этот кусок хлеба означает мое тело» или: «Этот кусок хлеба подобен моему телу, ломимому за вас»[1300]. С 1525 по 1529 годы реформаторы опубликовали двадцать восемь трактатов против взглядов Лютера. Проблема была серьезная – она означала, что реформаторы не могут молиться вместе; так с самого начала протестантская Реформация раскололась на разные враждующие лагеря.