Утраченные смыслы сакральных текстов. Библия, Коран, Веды, Пураны, Талмуд, Каббала

В 1990-е годы, в предисловии к монументальному шеститомному «Обозрению фундаменталистов», исследующему этот феномен, Мартин Э. Марти и Р. Скотт Эпплби писали, что все «фундаменталисты» – будь то христиане, мусульмане, иудеи, буддисты, индуисты или конфуцианцы – следуют по схожей траектории. Они отстаивают духовность, сложившуюся как ответ на то, что считают кризисом. Они вовлечены в конфликт с «противниками», чья секуляристская политика и убеждения представляются им враждебными религии как таковой. Фундаменталисты не воспринимают этот конфликт как обычную политическую борьбу – он представляется им космической битвой между силами добра и зла. Они страшатся уничтожения – и пытаются укрепить свою угрожаемую идентичность, избирательно восстанавливая некоторые учения и практики из прошлого. Чувствуя глубокую угрозу себе, они нередко отстраняются от мейнстримового общества и образуют контркультуру: в фундаментализме американских протестантов бастионами таких сепаратных сообществ нередко становились библейские институты, основанные Муди, Райли и Стюартом, а позднее также Бобом Джонсом и Джерри Фолуэллом. Но фундаменталисты – отнюдь не мечтатели, витающие в облаках. Они вполне усвоили прагматический рационализм модерна – и, под руководством харизматических лидеров, очищают свой «фундамент», чтобы создать идеологию, снабжающую верующих планом действий. В попытках ресакрализовать все более скептичный мир они постепенно начинают наносить ответные удары; не обязательно это означает насилие – лишь крохотный процент фундаменталистов прибегает к тактике террора – но обычно принимает форму культурного, ритуального или научного «фехтования»[1495].

Однако у каждого «фундаменталистского» движения свой фокус. В иудаизме все концентрируется вокруг светского государства Израиль, которое фундаменталисты либо поддерживают, либо ему противостоят. В исламе, последнем из трех монотеизмов развившим свой фундаментализм, искру всегда зажигает атака – идеологическая или физическая – на умму, мусульманскую общину. Писание также играет в этих движениях свою роль – как правило, предоставляет «цитаты», оправдывающие те или иные действия. Но никогда оно не становится ни исходной точкой, ни основным средством выражения: для того чтобы заявить о себе, фундаменталисты предпочитают использовать ритуалы.

Однако в протестантском фундаментализме, как мы видели, писание с самого начала находится в центре внимания. Пожалуй, это и неудивительно. Протестантская Реформация настаивала на sola scriptura. Так писание стало жизнью и душой протестантской общины: это все, что есть у протестантов – и когда на него нападают, фундаменталисты чувствуют, что у них отнимают самое дорогое. Отсюда их острый страх перед библейской критикой.

Обычно фундаменталисты организуются в ответ на то, что воспринимается как нападение – физическое или идеологическое – со стороны секулярного большинства. Протестанты основали Фундаменталистское движение в 1920 году, однако к отходу от мейнстрима и созданию своей контркультуры их привел знаменитый Процесс Скоупса (1925 год). Законодательные органы штатов Флорида, Миссисипи, Теннесси и Луизиана приняли законы, запрещающие преподавание теории эволюции в государственных школах. Желая защитить свободу слова, молодой учитель Джон Скоупс признался, что, подменяя директора школы на уроке биологии, нарушил этот закон. В июле 1925 года Скоупс был привлечен к суду: защищал его недавно созданный Американский союз защиты гражданских свобод (ACLU), возглавляемый общественником-рационалистом Кларенсом Дэрроу. Политик Уильям Дженнингс Брайан согласился защищать антиэволюционный закон, и процесс превратился в поединок между религией и наукой[1496]. Исход хорошо известен: Дэрроу предстал перед публикой как защитник ясного рационального мышления, а Брайан – как живой анахронизм, лопочущий бессвязную ерунду. Скоупс был осужден, однако ACLU выплатил за него штраф, и настоящими победителями вышли Дэрроу и наука.