Утро седьмого дня

Но мы, как это свойственно спутникам Рассеянного, всё время отвлекаемся от основной канвы.

Дом Кушелевой-Семянниковой на Бассейной остался пуст, и в него вскоре въехали литераторы. Так он и стал называться: Дом литераторов. Богатые интерьеры, лепнина на потолках, разноцветные колонны, камины и прочее посреди прогрессирующей разрухи. Образовалась такая организация: «Дом литераторов при Наркомпросе». Тут голодных и холодных корифеев пера обогревали, подкармливали и давали возможность повыступать перед публикой. Публика эти выступления охотно посещала за умеренную плату. Делать в вымирающем Петрограде было нечего, так что монологи и авторские чтения писателей и поэтов пользовались успехом. Кстати, Гумилёв с Ольгой Арбениной, бывало, сиживали на скамеечке в садике при этом самом Доме. Там сейчас стоит столб с головой Маяковского, а на его макушке обязательно, в любую погоду, домовито топчется голубь.

Почему туда решили отправить Засулич для гражданской панихиды — честно говоря, не очень понятно. Видимо, потому, что последние два года жизни она прожила тоже в доме литераторов, только другом — на Карповке (сейчас это улица Литераторов, 19). Там образовалась такая общага или дом престарелых для лиц, причастных к литературе. Причём тоже интересно. Началось всё с одного журналиста и беллетриста — Владимира Осиповича Михневича, который более всего прославился своими фельетонами на бытописательские и криминальные темы. То есть не то чтобы прославился, а зарабатывал ими средства к существованию. Про убийц, грабителей, воров, кухарок, дворников, содержанок, мелких и крупных жуликов, взяточников, растратчиков и прочую подобную публику. Он даже собрал из этого материала толстую книгу: «Язвы Петербурга». Публика всегда любит почитать про язвы, благодаря чему Владимир Осипович умер, оставив некоторое состояние. Вот его дом и участок на Карповке по завещанию и был перепрофилирован под нужды общежития для малоимущих писателей. Лет через пять нашёлся ещё один благотворитель, некто инженер Владимир Голубев, и на его пожертвования вместо деревянного домика Михневича выстроили двухэтажный кирпичный с приличными квартирками.

Вот там, в квартире Венедикта Мякотина, народного социалиста, числившегося (как и многие другие революционеры) литератором, умерла 8 мая 1919 года Вера Засулич. Сам Мякотин в это время пребывал где-то на юге, у Деникина. А в его комнатёнке тем временем скончалась одна из символов русского революционного движения.

Вера Засулич была именно таким символом.

Смотрите-ка, вот фотография: Вера Засулич на смертном одре.

Тёмная комната, клетчатые обои (или это драпировки) на стенах. Белым полотном занавешено что-то, то ли окно, то ли зеркало. Этажерка, столик с какими-то книгами или тетрадями и малюсенькой вазочкой, в коей трепещет цветочек. Узкая железная кроватка — такие раньше называли девичьими. На белых простынях на белой подушке под белым покрывалом лежит худенькая седенькая старушка с острым носиком и ввалившимся ртом. На вид ей лет восемьдесят с гаком, а на самом деле скончалась она, не дожив до семидесяти.

Вот её-то скоро перевезут в часовню при Петропавловской больнице, там набальзамируют, а далее отправят на Бассейную, одиннадцать, чтобы все на неё в последний раз посмотрели.

Из бывшего домовладения бытописателя петербургских убийств — в бывший особняк имперского капиталиста.

А кто она вообще такая?

Скромная девушка из хорошей семьи.

Знаменита тем, что пыталась убить градоначальника и её за это оправдали.

Больше она, в общем-то, ничем особенным в истории человечества не отметилась.

Причём убить она хотела не плохого градоначальника, а хорошего. И не со зла, и не по личным и корыстным мотивам, а из высших и благородных соображений. Во всяком случае, так ей казалось.

Потом она, может быть, передумала и пришла к выводу, что не стоило стрелять в генерала, читавшего в этот момент её прошение о работе и намеревавшегося, по-видимому, ей помочь. Может быть, она, ещё будучи под судом, в одиночной камере Дома предварительного заключения, думала об этом и передумала. Она, в общем-то, была хорошая, чистая натура из приличной семьи. Это видно на фотографиях, даже и на той, последней, с девичьей кроваткой.

Капитанская дочка — в прямом смысле слова: дочь отставного капитана Ивана Засулича. Сирота, рано умершего отца почти не помнила. Выросла, стала учительницей. Точнее говоря, выдержала экзамен и получила свидетельство домашней учительницы. Такая тихая, скромная… Просто плакать хочется.

И вот она решила убить градоначальника и чуть-чуть не убила.