«Уцелевший» и другие повести

Я обнимаю ее обеими руками за талию и прижимаю к себе. Она такая тонкая, что я делаю чуть ли не полный обхват. Мы покачиваемся. У меня перед глазами белеет ее шейка. Я наклоняюсь и целую ее туда, где белеет. Юля как-то странно вздыхает и непроизвольно подставляет мне шейку еще больше. Мне самому нравится ее шейка, и я целую ее рядом с ушком. Юля опять так вздыхает и немного судорожно быстро сжимает меня. Я умудряюсь взять ее мочку губами, а потом целую в само ухо. Член у меня сейчас в джинсах стоит большой горячей палкой, и мы с ней очень тесно; я дрожу всем своим длинным большим телом и сейчас сам себя пугаюсь.

– Ты не так танцуешь, – говорит Юля, поднимает мою руку и вкладывает в нее свою ладонь. Так я не могу ее целовать.

Она смотрит на меня снизу вверх.

– Нравится песня? – спрашивает она.

– Красивая, – отвечаю я. У меня в планах сейчас поднять ее и усадить на стол.

Или в дверь негромко постучали, или мне показалось. Я немножко прекращаю танцевать и прислушиваюсь. Вот теперь точно постучали. Юля стремительно бросает меня и идет открывать. На пороге я смутно угадываю Зою Павловну в ее черной шубе до пола. В руках у нее какая-то мешковатая большая хрень.

– Юль, а Рома у тебя?

Юля вместо ответа отстраняется от двери, чтобы меня было видно.

– Роман, мы там уже все собрались. Дубленка твоя… – говорит мне Зоя Павловна и протягивает мне мою дубленку. Я подбегаю к ней и подхватываю свою рыжую одежду, потому что она тяжелая.

– Юль, я там Сергею Михайловичу скажу, что вы еще здесь… – говорит ей тетя Зоя, а сама лишь бы на меня не смотреть. – Ром, ты книги, если хочешь, можешь потом забрать.

– Ага, я потом зайду, – говорю я, а самому неловко.

– Ну, все, Юль, я пошла. Вы особо только не задерживайтесь, ладно, а то Сергей Михайлович там… – она не договаривает и уходит.

– До свидания, теть Зой! – говорю я, а потом спохватываюсь. Юля закрывает за ней дверь и немного стоит в молчании у двери, а потом берет с полки свой бокал, но не отпивает и поворачивается ко мне.

– Подарить тебе диск? – спрашивает она меня.

– Этот? – спрашиваю я.

– Ага, этот, – отвечает она и отпивает из бокала, а сама разглядывает подрагивающие тени на стене.

– Давай, – отвечаю я.

Она подходит к проигрывателю, нажимает на стоп – началась тишина, тоже красивая, – выезжает диск, она кладет его в коробочку и протягивает мне.

– Ну, что, собираемся? – спрашивает Юлия Александровна и идет к шкафу, где у нее стоят сапоги. Я хочу догнать ее, схватить за плечи, развернуть и крепко держать, не отпускать, но не могу.

Сапоги она надевает, держась одной рукой за стол. Они у нее черные, выше колен. Зачем ей такие высокие сапоги? А туфельки свои маленькие обратно в шкаф убрала. Я держу ей ее короткую куртку, когда она ее надевает. В зимней одежде она такая принцесса!

Я надеваю свою дубленку, Юля оглядывает комнату, гасит свечу и мы выходим. Она закрывает кабинет. Мы идем в темноте к лестнице, и она берет меня под руку. Я опять большой и сильный, а она маленькая. В темноте она аккуратно цокает каблуками по ступенькам, и звук раздается по ночной библиотеке.

Михалыч поднимает на нас глаза, снимает очки и выходит из-за своей конторки нам навстречу.

– Ну что, все? – спрашивает он, потирая покрасневшую переносицу.

– Да, Сергей Михайлович, пора домой, – отвечает ему Юля.

– Закрыли там все, да? – Юлия Александровна протягивает ему ключи от своего кабинета.

– С наступающим вас! – говорит ему Юля и улыбается.

– И вас также, – отвечает Михалыч и идет провожать нас. Я тоже хочу сказать что-нибудь Михалычу, но не знаю что. Он выпускает нас, запирает за нами щеколду, а я ему даже руку не жму.

Акт 5

– Вызовешь такси? – спрашивает меня Юля.

– Конечно! – спохватываюсь я и достаю мобильник. Я как-то по-странному пьяный: с ней разговариваю нормально, но по себе чувствую – бухой-бухой…

Мы стоим с ней на обочине дороги у библиотеки. Юля приплясывает на месте от мороза. Сегодня пятничная предновогодняя ночь, все такси заняты.

– Давай я попробую, – говорит Юля и достает мобильник.

Я вижу, что едет машина с «шашечками». Я поднимаю руку, и машина останавливается около меня.

– Тебе куда? – кричу я Юле.

– Вознесенская, 43!

– До Вознесенской, 43, – говорю я водителю.

– Садись, – говорит он и отворачивается в окно.

Мы с Юлей садимся на заднее сидение. Таксист резко оборачивается к нам и обхватывает рукой спинку сидения рядом с собой. Я сначала пугаюсь, потому что очень близко вижу его напряженное злое лицо. А он, удостоверившись, что сзади нет ментов, разворачивает машину на 180 градусов, пересекая двойную сплошную.

– У-ух! – вырывается у Юли, когда ее по инерции отбрасывает к двери и она хватается мне за плечо.

Юля смеется, а я беру ее за руку, которую она сняла с моего плеча. Пальцы у нее очень тонкие, худенькие, холодные. Я чувствую утолщения на их фалангах. Я целую ее пальцы. Этого мне кажется мало, и через минуту я наклоняюсь к ней и целую ее в щеку.

– Ты всегда такой смелый? – опять спрашивает меня Юля, посмеиваясь. Я молчу.