«Уцелевший» и другие повести

Мы летим по ночному городу, навстречу нам едет много такси, и с нами рядом едут тоже в основном такси. Водитель курит, не вынимая сигарету изо рта, и меня начинает подташнивать от табачного дыма, от которого я не могу никуда деться. Юле нормально, она отвечает водителю, как лучше проехать. Я молчу, и мне тоже, в общем-то, нормально.

– Какой у тебя телефон? – спрашиваю я, доставая мобильник. Юля диктует, глядя в окно. Я секунду думаю, как записать ее в телефонную книгу, и так как перед глазами она у меня сейчас стоит в своей короткой курточке с рассыпавшимися волосами и длинных сапогах, забиваю «Принцесса». Делаю ответный звонок, Юля непроизвольно тянется к сумочке. «Это я», – говорю я ей.

Мы подъезжаем к Юлиному дому. Это, как я и предполагал, как и большинство на Вознесенской, элитный дом. Перед въездом на территорию дома – черные раздвижные ворота и кирпичная будка охранника с большими стеклами на все три стороны. Водитель говорит, что в ворота въезжать не будет, тут высадит. Юля говорит, что без проблем и лезет за кошельком. Но я сразу свой достал и довольно быстро отсчитываю мелкими купюрами водителю, сколько он говорит. Юля на меня смотрит, но потом ничего не говорит. Мне кажется, вместо одного из полтинников я дал водиле пятисотку, но мне сейчас неважно.

– Ну, пока! С Днем рождения! И спасибо за прекрасный вечер! – говорит мне Юля и хочет вылезти из машины. Я быстро еще раз ее целую. Она как-то немного позволяет это сделать.

– Пока! – говорю я. – Позвони мне!

– Ладно! – кричит мне Юля, когда я уже захлопываю дверь.

– Куда дальше-то? – недовольно спрашивает меня водитель, как будто ему за это денег не платят.

– Полиграфистов, 18, – называю я свой адрес.

– Это где хоть есть-то? – водитель еще больше кривится.

– К «Атриуму» езжай, – говорю я ему.

Водила трогается. Он едет скачками, рывками, но быстро, и это мне нравится. Огни ночного города проносятся за окном быстро. Они разноцветные и предновогодние. Я очень согреваюсь в машине. Я понимаю, что не хочу сейчас ходить по большому «Атриуму», и задумываю остановиться у одного знакомого круглосуточного ларька.

– Вон у той палатки за перекрестком меня высади, – говорю я водителю.

– Ты же сказал у «Атриума», – его недовольству, наверно, не бывает предела.

Он останавливает, я даю ему без сдачи и сильно хлопаю дверью – типа, «семерка», двери плохо должны закрываться. Я кожей чувствую, как водила от этого за стеклом матерится.

В окошке знакомая тетка. Она черноволосая, уже немолодая, постоянно бухая и частенько меня пытается обсчитать, но она еще какая-то тупая, и у нее это почти никогда не получается, если я только не совсем пьяный. У нее еще дочка есть – очень красивая, вместо нее иногда сидит. Вот дочка – та правда красивая. Черные длинные волосы, юная совсем. Та на меня без внимания.

Я беру «Балтику 9». Редко ее беру: паскудное пиво, спиртом отдает, но сейчас как раз такой случай. Открываю, еще не забрав сдачу, отпиваю. Мерзость, конечно же… И палатка у меня сейчас перед глазами покачивается, и огни на другой стороне дороги плывут, люди там еще ходят, я вижу. Я иду, делая специальный крюк до своего дома, мне сейчас напрямую сразу не хочется.

…Я иду и очень заметно качаюсь. Улица пустынна, фонари, снег, а меня водит по тротуару, как на веревочках, в обе стороны. Только бы менты не замели, за меня маман со стыда умрет…

Какие-то металлические ворота. Вот на них прилеплен фонарь, чуть выше моего роста. Допотопный такой фонарь. Я смотрю назад, вперед – ставлю банку с пивом на снег и дергаю фонарь. Он не поддается, но я чувствую – сил хватит сорвать. Я упираюсь одной ногой в забор и очень сильно тяну. Там у него крепеж, чувствую, скрипит. Не отрываю, рукам больно. Хочется в туалет. Мне интересно, а можно, как в мультике, обеими ногами в забор упереться.

Можно. Я падаю на землю с фонарем в руках вовсе не больно: наверно, дубленка помогает. Волосы у меня сзади на дорогу попали. Сейчас я понимаю, что где-то забыл свою шапку. Абсолютно не волнует. Фонарь отрывался со смачным скрипом. Я встаю и не отряхиваясь бегу отсюда, чтобы не замели. Бегу почти прямо.

…Мне всегда нравились такие дома: в таких, как мне кажется, достоевщиной пахнет – двухэтажные, розовые, старинной постройки. Высокие окна, высокие потолки, запах в подъездах до сих пор, как в детстве. В одном из таких на втором этаже горит свет. Больше нигде не горит. Я их там, которые со светом, сейчас люблю, но размахиваюсь и кидаю фонарь им в окно. Сейчас бегать у меня получается уже лучше, и звук разбившегося стекла я чувствую уже спиной. Все равно приятно, удовлетворяет как-то… В туалет хочется уже почти сильно.

Вот и мой пустынный проселок. У меня тут нет фонарей, но оно мне и лучше. Все спят. Милый мой тихий, уютный дом! Когда я тебя увидел, мне сразу захотелось спать. Я подхожу к своему дому и ссу на деревянные бревна над фундаментом, упираясь одной рукой в стену. Простите меня, милые узбеки, мне просто интересно!