Увиденное и услышанное [litres]

В городе она свернула на Школьную улицу и припарковалась у библиотеки, надеясь, что здесь будут другие дети, с которыми Фрэнни сможет поиграть. Обычно в это время они были там, и она познакомилась с несколькими молодыми матерями, по большей части женами строителей или рабочих с фабрики пластмассовых изделий, хотя с ними было невозможно поговорить ни о чем, кроме детей. Перед тем как выйти, она посмотрелась в зеркало заднего вида – по привычке. Впрочем, на нее смотрело уже другое лицо. Она жестко прошлась расческой по волосам, словно избавляясь от подозрения, что что-то не так, что ее обманывают.

Ради Фрэнни она приготовила помаду и голос счастливой мамочки, открыла дверь, забрала дочь с сиденья и взяла ее за руку, а сумку с книгами повесила на плечо. Они вышли с парковки, кивая улыбающимся женщинам, только что вышедшим из библиотеки. Внутри ей стало полегче.

– Мама, можно, я пойду?

– Да, милая.

В детской комнате был великолепный кукольный дом, миниатюрная копия сельского дома, похожего на их собственный, с мебелью в колониальном стиле – кровати с балдахинами, стулья «Чиппендейл», даже виндзорские кресла. Комнаты были освещены, на столе стояли тарелки и лежали серебряные приборы. Фрэнни могла заниматься всем этим часами – перемещать резиновых человечков, воплощающих семейное счастье, из комнаты в комнату. Кэтрин смутно задумалась, как они с Джорджем повлияли на воображение Фрэнни. По крайней мере, в присутствии дочери они притворялись, что любят друг друга. Возможно, все остальное не имело значения.

Фрэнни смотрела на домик как зачарованная. Кэтрин подошла к столу библиотекаря сдать книгу Джорджа и заплатить штраф. Библиотекарша водрузила очки на нос и нахмурилась.

– Должно быть, вы ошиблись, – сказала она. – Эта книга не числится на карточке вашего мужа.

– Правда?

Женщина еще раз проверила, кивнула, очки на цепочке упали ей на грудь. С той же внимательностью она вгляделась в исказившееся лицо Кэтрин – темные тени под глазами, золотое кольцо на пальце. Она, похоже, что-то поняла, развернула книгу учета и показала Кэтрин.

– Вот, взгляните сами.

Пододвигая книгу к себе, Кэтрин сообразила, что библиотекарша пытается помочь, хочет, чтобы она знала.

– Как видите, это не имя вашего мужа.

Книга значилась за кем-то по имени Уиллис Хоуэлл.

– Странно, – пробормотала Кэтрин. – Интересно, кто…

– Это может быть и он, и она, – сказала женщина со значением.

– Кто?

– Имя – но в данном случае это женщина. И, надо заметить, молоденькая. Она работает в гостинице «Черная овца». Официантка, однажды обслуживала нас и в итоге так и не принесла десерт!

Библиотекарша снова развернула книгу, изучила Кэтрин взглядом и сказала, возможно, из жалости:

– Уверена, должно быть какое-то разумное объяснение. В любом случае вам не нужно платить штраф. Заплатит владелица читательского билета.

Она произнесла «заплатит», специально подчеркнув это слово, и Кэтрин почуяла близкую опасность, но не стала ничего рассказывать, уничтожив саму возможность скандала, зная, что, наподобие дешевых духов, он пропитает собой всю комнату.

Фрэнни, разумеется, не хотела уходить. Она устроила истерику, выплеснув бурю, собиравшуюся в груди матери, которой пришлось унести ее на руках. Незнакомцы смотрели, как она запихивает орущего ребенка в машину. Колеса взвизгнули, и машина тронулась. Она пробилась сквозь пробку и свернула к Шейкер-роуд, пронеслась мимо гостиницы, окруженной газоном, явно знающим руку ландшафтного дизайнера. За гостиницей был длинный сарай, перестроенный в подобие общежития для работников. Она выехала на край дороги и посидела немного в раздумьях. У нее не было доказательств, что что-то произошло. Ей пришло в голову, что она, возможно, реагирует слишком бурно. «И все же неплохо бы взглянуть», – подумала она. Фрэнни была ее талисманом на удачу.

В сарае было тихо, темно и пусто. В корале молодой человек работал с лошадью – она бегала по кругу, а он щелкал бичом. Она посадила Фрэнни на бедро и поднялась по лестнице в коридор, в который выходило множество дверей. Фрэнни аж рот раскрыла от удивления. Она открыла одну дверь, но это была явно комната мужчины – свернутое серое одеяло на кровати и тяжелые рабочие сапоги. В конце коридора она подошла к другой двери с повязанной на ручке тонкой черной лентой.

Она постучала. Никто не ответил.

Как и первая, эта дверь была не заперта, комната пуста. «Аскетичная, словно келья», – подумала она. На аккуратно заправленной кровати – шлем для верховой езды, хлыст, маленькие кожаные перчатки. На квадратном столе – блокнот на пружине, в котором девушка писала свое имя разными шрифтами, добавляя радугу и сердечки, похожие на черные слезы. В отвращении от столь ребяческой манеры, Кэтрин взяла в руки маленькую фотографию в рамке – девушка с матерью – и поняла, что видела эту девушку в городе.

– Подруга папы, – весело сказала Фрэнни.