Увлечь за 100 слов. С чего начинается бестселлер?

В «Попугае Флобера» вы найдете: Флобера, попугая, медведей и железные дороги; наше понимание прошлого и заграничной жизни; Францию и Англию, жизнь и искусство, секс и смерть; Жорж Санд и Луизу Колет, эстетику и джем из красной смородины, а также таинственного рассказчика – английского врача в отставке, чья жизнь и тайны неторопливо раскрываются перед нами.

Мне нравится это лишенное эмоций начало «вы найдете», после которого перед нами – список того, что «мы найдем», а в словах «неторопливо раскрываются» нам обещают действие.

А как насчет еще одного гранда высокочтимой интеллектуальной прозы Иэна Макьюэна? В романе «На берегу»[198] действия не очень-то много, о чем, к сожалению, блерб на бумажной обложке недавнего издания говорит слишком уж откровенно:

Июль 1962-го. Эдвард и Флоренс, поженившиеся сегодня утром и сумевшие сохранить невинность до свадьбы, приезжают в прибрежную гостиницу в Дорсете. За ужином у себя в номере они пытаются побороть страхи перед наступающей брачной ночью, но еще не знают о том, что события этой ночи будут их потом преследовать всю жизнь.

Я просто не уверена в том, что читатель вынесет для себя что-то из этого блерба, а хотелось бы все-таки, чтобы он вынес хоть что-то. Это напомнило мне аннотацию к одному французскому фильму, который я недавно смотрела на Netflix. «Страстная преподавательница философии средних лет после непредвиденного развода переосмысливает свою и так уже достаточно изученную жизнь». Мы с мужем посмотрели друг на друга и сказали: «Ну, там явно ничего происходить не будет». Совершенно верно, ничего и не происходило. Героиня зависла в деревне, обсуждая философию в компании каких-то студентов, а еще завела кошку. Вот, в общем-то, и все. Однако я все-таки что-то почерпнула из фильма: очаровательные парижские сцены и то, как классно Изабель Юппер хлопает дверями. Но, думаю, Netflix все же следовало хотя бы постараться пригласить нас с помощью блерба к просмотру, а не отпугивать. А еще можно было бы вместо блерба ставить заставку-колокольчик с надписью: «В фильме ничего не происходит».

И теперь мы переходим к книгам, которые преднамеренно игнорируют саму идею сюжета и экспериментируют с формой умышленно дезориентирующим способом. В таких книгах вы просто должны отдаться потоку: отсутствие сюжета в них – средство самовыражения, описанное в рекламном тексте к книге Фланна О’Брайена «Злой дух Пука, Добрая Фея, царь Свиини, я и мой дядя»[199]. В нем говорится, что это произведение – «мешанина из идей, мифологии и бессмыслицы». Но один из моих любимых образцов обложечных текстов – на твердой обложке пародийного романа Аласдера Грея «Бедные-несчастные»[200]. На самом деле здесь сразу два текста, один озаглавлен «Блерб для дорогого издания в твердой обложке», ниже – второй, под заголовком «Блерб для популярного издания в мягкой обложке», что само по себе уже метатекст. И мне приятно видеть, что второй действительно теперь украшает издание в мягкой обложке. Грей также привел пародийные цитаты («еще один экзерсис викторианского пастиша» – The Times Literary Implement) и пародийный аппарат текста, превращая все в этой книге в насмешку над самой собой.

Примером блербового постмодернизма может служить текст на обложке «Радуги тяготения» – знаменитого «трудного» (из тех, которые читают в основном пижоны) романа Томаса Пинчона[201]: