Узел

Гарин привез с собой действительного статского советника Хлебникова, старшего чиновника ревизии и главного ее вдохновителя. Хлебников вцепился в кадр градоначальства мертвой хваткой. Он вызывал к себе москвичей и требовал показаний на четырех человек: Рейнбота, его бывшего помощника Короткого, начальника полицейского резерва Комендантова и главного сыщика Мойсеенко. Все окружение Анатолия Анатольевича оказалось под лупой. Люди поняли, что в Москве что-то меняется, перестали бояться и начали рассказывать правду. Вскрылись безобразные вещи. Запахло не просто скандалом и отставками, запахло тюрьмой для тех, кто два года развращал город.

11 декабря Рейнбот подал рапорт государю и был отчислен от должности. Через день такой же рапорт подал Мойсеенко: он жаловался на глазную болезнь. Дмитрия Петровича произвели в следующий чин коллежского советника и отпустили на лечение. Должность начальника Московской сыскной полиции временно занял губернский секретарь Воеводин, переведенный туда из охранного отделения. Для Соллогуба и ему подобных наступили трудные времена: их через день вызывали на допросы.

Рейнботу вменяли в вину подлоги по службе. Оказалось, что его махинации с неполными штатами дали общую экономию на колоссальную сумму – два с половиной миллиона рублей. Причем большая часть ее неизвестно куда делась… Генерала обвиняли также в превышении власти и в вымогательстве. Директора клубов поведали, как они «жертвовали» в фонд Рейнбота на помощь вдовам полицейских. Но найти облагодетельствованных вдов так и не удалось. В столе бывшего градоначальника обнаружили семнадцать тысяч рублей без оправдательных документов. Рейнбот заявил, что это те самые пожертвования, только их не успели актировать.

При таком градоначальнике развратилась вся полиция. Генерал приблизил к себе известных взяточников, полицмейстера Третьего отделения[20] полковника Трутнева и его помощника Леандрова. И те быстро научили Короткого брать деньги с клубов за разрешение азартных игр. Жертвами поборов стали также хозяева торговых заведений и владельцы ассенизационных обозов. Недовольных высылали из Москвы в административном порядке. Участковые приставы не остались в стороне. Они передавали взятки наверх через посредство того же полковника Короткого. А потом компенсировали расходы, взимая деньги с обывателей. В московскую полицию вновь вернулось уже почти изгнанное из нее мздоимство. Подполковник Комендантов обирал поставщиков, заставляя платить за право снабжать московскую полицию. А финансовая часть канцелярии градоначальства оказалась в крайне запущенном состоянии.

Но больше всего преступлений обнаружили за Мойсеенко. Его собственные подчиненные начали вспоминать один случай за другим. Например, Стефанов рассказал, как начальник приказал ему разыскать и арестовать скрывшегося надзирателя МСП Николая Огарева. Василий Степанович быстро его нашел, но тот попытался откупиться. Предложил взять пять тысяч и уйти подобру-поздорову. Коллежский секретарь отказался, и тогда Огарев объяснил ему, что поставлен самим Мойсеенко сборщиком податей с воров. Полиция их покрывает и за это имеет долю. Стефанов не поверил, арестовал беглеца и доставил в Малый Гнездниковский. Дмитрий Петрович потолковал с задержанным и приказал его отпустить. И на следующий день купил роскошный выезд ровнехонько за пять тысяч… Потом выяснилось, что Огарев – известный вор-хипесник. А стал сыщиком!

Тогда Стефанов подчинился. Но вскоре он взял с поличным скупщика краденого Членова, и шайку воров при нем. Улики были налицо. Однако Мойсеенко опять потребовал отпустить всех на свободу. На этот раз сыщик отказался это сделать. И вскоре его отправили в отставку, хоть и по другому поводу. Он продолжил частным образом помогать прокурору Арнольду. Узнав об этом, оборотни попытались очернить Василия Степановича. Его даже обвинили в убийстве! Бывшего сыщика спасло алиби. Затем Мойсеенко подкупил жулика Струевича, чтобы тот обвинил Стефанова во взяточничестве. Только сенаторская ревизия восстановила честное имя сыщика.

Скандальная история всплыла с польскими сутенерами. Они обосновались в Москве на лучших улицах. Местные «коты» решили прогнать чужаков. Но вмешалась сыскная полиция и… стала высылать русских из города, расчищая место для панов. Надзиратели Риске, Штраних, Кноль и Габоев собирали по два рубля в день с каждого сутенера. Варшавские платили аккуратнее и одержали верх в борьбе за столицу.

Надзиратели рассказали о знаменитом ресторане «Прогресс», где с подачи Мойсеенко творились непотребства. Тем же отличались и номера «Волга», которые содержал известный аферист Чумаков. Начальник сыскной полиции часто гулял в этих заведениях. Еще он любил посещать Спортивный клуб, где пьянствовал со своим приятелем Давидом Коганом. Этот Коган выступал посредником при получении взяток и передавал их потом «другу Мите».