«Ужас Мой пошлю пред тобою». Религиозное насилие в глобальном масштабе

Поэтому случай Мохаммада Саламеха, хотя и обнаруживает знакомые нам паттерны маргинальности, вызывает определенные вопросы. Какого рода причинно-следственную связь можно установить между маргинальностью и склонностью к насильственным действиям? Здесь бы я поостерегся отвечать слишком быстро. Не думаю, что экономическое или социальное отчаяние автоматически приводит к насилию, поскольку едва ли не каждый на этой планете переживал когда-нибудь экономические или социальные трудности. Однако в рассмотренных нами случаях все менялось из‐за комбинации факторов, а также интенсивности соответствующего опыта и наличия для выражения этих фрустраций религиозного или же политического словаря. Важнее всего то, насколько близко к сердцу принимаются унижения и в какой мере они вроде как затрагивают личную честь и достоинство. В совокупности все это может вызывать отчаянную нужду в усилении, которая за нехваткой или отсутствием других способов будет выражена символически и через насилие.

Зачем парни кидают бомбы

В жизни нет ничего интимнее сексуальности, и нет большего унижения, чем ощущение провала в том, как человек воспринимает свою сексуальную роль. Подобные неудачи часто провоцируют домашнее насилие, а будучи связаны с социальными идеями маскулинности и фемининности – и публичное. Поэтому теракты могут работать на символическое усиление мужчин, у которых оказываются поколеблены традиционные сексуальные роли, то есть сама их мужественность.

Впрочем, прежде чем поспешить с определением терроризма как занятия исключительно мужского, следует признать, что активную роль в террористических движениях играли также и некоторые женщины. Убийцей премьер-министра Раджива Ганди – сына и преемника Индиры Ганди – стала женщина-смертница, спрятавшая взрывчатку под сари. Она принадлежала к группе тамильских сепаратистов со Шри-Ланки, недовольной тем, что Ганди поддерживал дружественное ланкийское правительство в его попытках подавить сепаратистское восстание. Или: чеченское сепаратистское движение в России печально известно своими «черными вдовами» – женщинами, которые скрывают заряды взрывчатки в своих темных одеждах и умирают «живыми бомбами». Когда «Тупак Амару» напали на японское посольство в Лиме (Перу), среди тех, кто брал в заложники дипломатов, выделялось несколько сельских девушек. Убившая девять человек, включая себя, в турецком городе Тунджели смертница из курдских повстанцев оделась как беременная, чтобы спрятать бомбу, находившуюся у нее под юбкой. В ирландском националистическом движении женщины даже создали собственную полувоенную группу Cumann Na Mbann, чья основная роль заключалась в том, чтобы перевозить оружие и взрывчатку мужчинам-военным из рядов «Временной ИРА»[545].

Однако же во всех этих инцидентах группы, где были молодые террористки, руководствовались прежде всего светскими политическими идеологиями или этническим сепаратизмом, а вовсе не религией. Становившиеся мученицами в качестве «живых бомб» палестинки принадлежали не к исламскому ХАМАС, а к секулярным ответвлениям движения за независимость Палестины. Однако же в XXI столетии женщины начали играть все более активную роль также и в политических движениях, связанных с религией. Майя Коднани, как мы уже отмечали, получила срок именно за терроризм благодаря участию в нападении индуистов на мусульманские районы в ходе гуджаратской бойни. Хотя большинство в разъяренной толпе составляли молодые мужчины, осужденная за подстрекательство Коднани была тогда женщиной средних лет. Женщины составляли 10 % примкнувших к ИГИЛ добровольцев со всего мира, и хотя многие прибыли, чтобы предоставлять сексуальные услуги и помощь бойцам-мужчинам, некоторые сыграли стратегическую роль в терактах. Ключевым организатором атак на концертный зал «Батаклан» и другие объекты в Париже в ноябре 2015‐го был Абдельхамид Абаауд – двадцативосьмилетний бельгиец родом из Марокко, но его поддерживала двоюродная сестра – Хасна Аитбулахсен, бывшая примерно того же возраста, что и он. Она помогла ему ускользнуть от властей и погибла в стычке с полицейскими, когда те взяли в кольцо ее убежище в Сен-Дени. Из-за жестокой матери и вечно отсутствующего отца она росла в приюте, подростком подсела на алкоголь и наркотики и пыталась сойти с этой кривой дорожки, придерживаясь строжайших предписаний родной веры – ислама. Ташфин Малик – супруга террориста Сайеда Ризвана Фарука, устроившего стрельбу в 2015 году в Сан-Бернардино, – судя по ее комментариям, переписке и поведению, была настроена едва ли не радикальнее мужа. Некоторые даже считали, что это массовое убийство спланировала именно она.