Узкая дверь

И все же я вынужден предоставить ей возможность высказаться до конца. Я знаю, какой она может быть безжалостной, однако ей по-прежнему удается втягивать меня в свою игру. А что, если все это просто некая уловка, вызванная ее желанием отправить меня на пенсию, заставить покинуть «Сент-Освальдз»? Неужели она видит во мне некую угрозу? Вряд ли. Я бы скорее предположил, что мое общество ей даже приятно. Впрочем, симпатии к кому бы то ни было никогда ее раньше не останавливали. И что-то не похоже, чтобы Ребекка Прайс когда-либо принадлежала к тому типу людей, что позволяют ностальгии вставать им поперек пути. Если ее рассказ правдив, то в его основе должны быть некие веские причины. А если она лжет – ну что ж, иной раз правильная ложь способна открыть почти столько же, сколько и правда. Но сейчас, находясь на больничной койке, я отчетливо сознаю, что более всего для меня важна как раз правда. И она, эта правда либо убьет меня, либо исцелит, ибо сердце мое принадлежит «Сент-Освальдз», а если кто-то из наших ответственен за гибель Конрада Прайса, то у сердца моего не будет иного выбора, как незамедлительно подать прошение об отставке. У нас, в «Сент-Освальдз», правят свои законы, не зависящие от тех, что свойственны окружающему миру. А значит, пока продолжение следует. Quod inceptimus conficiemus, «то, что мы начали, мы и закончим».

Глава одиннадцатая

26 сентября 2006 года

Вчера вечером я пришла к нему в семь часов и обнаружила, что он полностью одет для выхода и ждет только меня.

– Мой доктор наконец-то позволил мне выписаться, дабы дома я мог немного снять напряжение и прийти в себя, – сказал он. – Я уже заказал такси на восемь часов, так что мы с вами еще вполне успеем выпить чаю и немного поболтать. – Заметив у меня в глазах некую настороженность, он улыбнулся. – Вы ведь так и не закончили свой рассказ и легко можете себе представить, что я сгораю от желания услышать следующую серию.

Я села с ним рядом на синий больничный стул. Он уже успел заказать к моему приходу чай – в больничных кружках, естественно. Ни слова о полиции. Ни слова о начавшихся строительных работах на месте будущего бассейна. Мне больше не нужно было вести его за собой – он и сам охотно за мной следовал. Да и тысяча и одна ночь для завершения этой истории мне не потребуются; он от меня и так уже практически на расстоянии посвиста. Но Стрейтли далеко не глуп; его по-прежнему следует держать на коротком поводке – хотя бы до тех пор, пока строительные работы не окажутся близки к завершению. И тогда моя изящно подредактированная версия событий приведет его к пустой стене. Интересно, как он тогда поступит? Повернет назад? Или все же предпочтет сразиться?

Та последняя неделя летнего триместра мне помнится как бы сквозь дымку нереальности. Уже, похоже, несколько недель, а не дней промелькнуло с тех пор, как состоялся наш разговор с Джеромом, был отпразднован мой день рождения и мои родители получили письмо от Конрада. Время словно обрело консистенцию патоки и текло с невыносимой медлительностью кошмара, внезапно вторгшегося в мою жизнь. Я плохо спала по ночам; мне постоянно снилась та зеленая дверь и сливное отверстие в раковине. Не один раз я слышала, как Доминик что-то настойчиво говорит по телефону, однако, стоило мне войти в комнату, он тут же вешал трубку. Один раз я случайно услышала странную фразу: «Мне все равно, сколько времени на это потребуется», но когда я спросила у него, о чем шел разговор, он заверил меня, что всего лишь о нашей грядущей свадьбе, только я ему больше не верила. Все в моей жизни теперь было как бы окрашено пониманием того, что Доминик – это Мод, что он не только солгал мне насчет Конрада, но и заставил меня сомневаться в себе самой. Хотя даже сейчас я не чувствовала в себе сил предъявить ему какие-то обвинения; я словно затаилась и оцепенела в тайной надежде предотвратить катастрофу. Столь многое в данный момент от него зависело – наше с Эмили будущее, наша безопасность. Эмили Доминика обожала и вовсю предавалась планам насчет нашей свадьбы и дальнейшей совместной жизни. И я понимала: если сейчас я спровоцирую ссору – или, еще хуже, разрыв отношений, – она никогда мне этого не простит. Ничего не скажешь, Доминик свою работу выполнил на «отлично» – новенький велосипед, бесконечное внимание, чудесные каникулы у моря, – он приворожил мою дочь, занимаясь этим буквально у меня под носом, пока я с ума сходила, захваченная мыслями о Конраде. Вот почему я вопреки всем своим инстинктам не стала выяснять с Домиником отношения, отправив все свои страхи и подозрения в полутьму сливного отверстия.