Читаем Узорный покров (The Painted Veil) полностью

The light of the lamp displayed his profile as though it were a cameo.В свете лампы его профиль был обрисован четко, как камея.
With his regular and finely-cut features it was very distinguished, but it was more than severe, it was grim: that immobility of his, only his eyes moving as he perused each page, was vaguely terrifying. Who would have thought that this hard face could be melted by passion to such a tenderness of expression?Черты правильные, красивые, но все лицо - мало что строгое, почти злое. До ужаса неподвижное, только глаза передвигаются вниз по странице... Кто бы поверил, что это каменное лицо так преображается в минуты страсти?
She knew and it excited in her a little shiver of distaste.Она-то знала, каким нежным оно может быть, и это ей претило.
It was strange that though he was good-looking as well as honest, reliable, and talented, it had been so impossible for her to love him.Поразительно, что она так и не смогла его полюбить, притом что он не только красив, но честен, надежен, талантлив.
It was a relief that she need never again submit to his caresses.Хорошо хоть, что ей больше никогда не придется терпеть его ласки.
He would not answer when she had asked him whether in forcing her to come here he had really wished to kill her.Он не пожелал ответить, когда она спросила, действительно ли он вынудил ее сюда приехать, чтобы убить ее.
The mystery of this fascinated and horrified her. He was so extraordinarily kind; it was incredible that he could have had such a devilish intention.Ведь он очень добрый, как мог у него зародиться такой дьявольский умысел?
He must have suggested it only to frighten her and to get back on Charlie (that would be like his sardonic humour) and then from obstinacy or from fear of looking foolish insisted on her going through with it.Скорее всего он только хотел ее припугнуть и расквитаться с Чарли (в это можно поверить, зная его саркастический склад ума), а потом из упрямства или из боязни показаться смешным решил довести свою затею до конца.
Yes, he said he despised himself.Да, он сказал, что презирает себя.
What did he mean by that?Как это понять?
Once again Kitty looked at his calm cool face.Китти снова бросила взгляд на его спокойное, сосредоточенное лицо.
She might not even be in the room, he was so unconscious of her.О ней он забыл, точно ее здесь и нет.
"Why do you despise yourself?" she asked, hardly knowing that she spoke, as though she were continuing without a break the earlier conversation.- За что ты себя презираешь? - спросила она, не сознавая, что говорит вслух, как бы продолжая только что прерванный разговор.
He put down his book and observed her reflectively.Он отложил книгу и задумчиво посмотрел на нее.
He seemed to gather his thoughts from a remote distance.Казалось, он возвращается мыслями откуда-то очень издалека.
"Because I loved you."- За то, что любил тебя.
She flushed and looked away. She could not bear his cold, steady, and appraising gaze.Она вспыхнула и отвернулась, не в силах вынести его холодный, оценивающий взгляд.
She understood what he meant.Теперь она его поняла.
It was a little while before she answered.И заговорила не сразу.
Перейти на страницу:

Похожие книги

Собрание сочинений в пяти томах (шести книгах) Т. 5. (кн. 1) Переводы зарубежной прозы
Собрание сочинений в пяти томах (шести книгах) Т. 5. (кн. 1) Переводы зарубежной прозы

Том 5 (кн. 1) продолжает знакомить читателя с прозаическими переводами Сергея Николаевича Толстого (1908–1977), прозаика, поэта, драматурга, литературоведа, философа, из которых самым объемным и с художественной точки зрения самым значительным является «Капут» Курцио Малапарте о Второй Мировой войне (целиком публикуется впервые), произведение единственное в своем роде, осмысленное автором в ключе общехристианских ценностей. Это воспоминания писателя, который в качестве итальянского военного корреспондента объехал всю Европу: он оказывался и на Восточном, и на Финском фронтах, его принимали в королевских домах Швеции и Италии, он беседовал с генералитетом рейха в оккупированной Польше, видел еврейские гетто, погромы в Молдавии; он рассказывает о чудотворной иконе Черной Девы в Ченстохове, о доме с привидением в Финляндии и о многих неизвестных читателю исторических фактах. Автор вскрывает сущность фашизма. Несмотря на трагическую, жестокую реальность описываемых событий, перевод нередко воспринимается как стихи в прозе — настолько он изыскан и эстетичен.Эту эстетику дополняют два фрагментарных перевода: из Марселя Пруста «Пленница» и Эдмона де Гонкура «Хокусай» (о выдающемся японском художнике), а третий — первые главы «Цитадели» Антуана де Сент-Экзюпери — идеологически завершает весь связанный цикл переводов зарубежной прозы большого писателя XX века.Том заканчивается составленным С. Н. Толстым уникальным «Словарем неологизмов» — от Тредиаковского до современных ему поэтов, работа над которым велась на протяжении последних лет его жизни, до середины 70-х гг.

Антуан де Сент-Экзюпери , Курцио Малапарте , Марсель Пруст , Сергей Николаевич Толстой , Эдмон Гонкур

Языкознание, иностранные языки / Проза / Классическая проза / Военная документалистика / Словари и Энциклопедии