В 4:50 с вокзала Паддингтон. Дело смотрительницы

— В какой-то из дней я играл в гольф с перспективным клиентом. — Альфред покачал головой. — Нет, это было неделей раньше. Вероятно, я просто слонялся без дела. У меня много времени на это уходит. Я считаю, что дела чаще делают в барах, чем в других местах.

— Возможно, нам помогут другие люди или кто-то из ваших друзей?

— Может быть. Я спрошу у них. Сделаю что смогу.

Теперь Альфред казался более уверенным в себе.

— Я не могу вам сказать, что делал в тот день, — сказал он, — но могу сказать, чего я не делал. Я никого не убивал в «длинном амбаре».

— Зачем вы об этом говорите, мистер Крэкенторп?

— Бросьте, мой дорогой инспектор. Вы расследуете убийство, не так ли? И когда вы начинаете спрашивать: «Где вы были в такой-то день в такое-то время?», вы сужаете круг подозреваемых. Я бы очень хотел знать, почему вы выбрали пятницу, двадцатого, в какое там время... между полуднем и полуночью? Это не может быть основано на медицинских уликах, прошло слишком много времени. Кто-нибудь видел, как покойная прокрадывалась в амбар в тот день? Она вошла туда и не вышла, и тому подобное? В этом дело?

Проницательные черные глаза пристально смотрели на инспектора Крэддока, но тот был слишком опытным специалистом, чтобы на это реагировать.

— Боюсь, мне придется предоставить вам возможность догадаться об этом, — любезно ответил он.

— Полицейские такие скрытные...

— Не только полицейские. Я думаю, мистер Крэкенторп, вы бы могли вспомнить, что делали в ту пятницу, если бы постарались. Но, конечно, у вас могут быть причины не желать это вспомнить.

— Так вы меня не поймаете, инспектор. Очень подозрительно, конечно, очень подозрительно, что я не могу вспомнить, — но так оно и есть!.. Погодите минуту — я ездил в Лидс на той неделе, останавливался в гостинице недалеко от мэрии, только не помню ее названия... но вы ее легко найдете. Это могло быть в пятницу.

— Мы проверим, — хладнокровно ответил инспектор и встал. — Мне жаль, что вы не проявили большей готовности к сотрудничеству, мистер Крэкенторп.

— Как неудачно все для меня складывается! У Седрика надежное алиби на Ибице, и Гарольд, без сомнения, записывал все деловые встречи и обеды в обществе, а у меня нет совсем никакого алиби... Очень печально. И очень глупо. Я уже говорил вам, что не убиваю людей. И зачем мне убивать неизвестную женщину, в любом случае? Для чего? Даже если это труп жены Эдмунда, зачем кому-то из нас желать с нею разделаться? Вот если бы она была женой Гарольда во время войны, а потом внезапно объявилась, тогда это было бы неловко для респектабельного Гарольда — двоеженство, и все такое... Но Эдмунд!.. Нам всем было бы приятно заставить отца немного раскошелиться и назначить ей содержание и отправить мальчика в приличную школу. Отец пришел бы в ярость, но не смог бы отказаться, это было бы непорядочно... Не выпьете перед уходом, инспектор? Точно? Очень жаль, что я не смог вам помочь.

Ill

— Сэр, послушайте, знаете что?

Инспектор Крэддок посмотрел на своего взволнованного сержанта.

— Да, Уэтеролл, в чем дело?

— Я его вспомнил, сэр. Того парня. Все время пытался вспомнить, и вдруг меня осенило. Он был замешан в том деле с консервами, вместе с Дикки Роджерсом. Против него так и не нашли улик, он для этого слишком осторожен. И он был под подозрением в паре дел в Сохо. Часы, и то дело с итальянским серебром...

Конечно! Теперь Крэддок понял, почему лицо Альфреда с самого начала показалось ему смутно знакомым. Все эти дела были мелкими, и его вину так и не смогли доказать. Альфред всегда держался где-то на грани закона, и у него неизменно находилась убедительная — и совершенно невинная — причина, почему он вообще оказался в них замешан. Но полицейские были совершенно уверены, что он получал от этих махинаций небольшой стабильный доход.

— Это проливает свет на ситуацию, — сказал Крэддок.

— Думаете, это сделал он?

— Я бы не сказал, что он способен на убийство. Но это объясняет другое: почему он не может предъявить свое алиби.

— Да, это выставляет его в дурном свете.

— Не очень, — возразил Крэддок. — Это весьма разумная линия поведения — просто твердо сказать, что не помнишь.

Многие не помнят, что они делали и где находились всего неделю назад. Это особенно полезно, если не особенно хочется привлекать внимание к тому, как ты проводишь время, — например, к интересным встречам на стоянках грузовиков с людьми Дикки Роджерса.

— Значит, вы думаете, что он вне подозрений?

— Я не готов пока считать, что кто-то вне подозрений, — возразил инспектор Крэддок. — Вам надо поработать над этим, Уэтеролл.

Вернувшись за письменный стол, Крэддок сидел, хмурился и делал пометки в лежащем перед ним блокноте.

«Убийство... — написал он. — Высокий темноволосый человек... Жертва? Могла быть Мартиной, подружкой или вдовой Эдмунда Крэкенторпа.

Или

Могла быть Анной Стравинской. Она исчезла в подходящее время, возраст подходящий, внешность, одежда и т. п.

Нет связи с Ратерфорд-холлом, насколько известно.

Могла быть первой женой Гарольда! Двоеженство! Любовницей. Шантаж?!