V.

– Продолжайте, – сказал Шафер. Кнуп проворно кинул правую руку вдоль бока, а левой снял полную воды резинку с фуражки. И спокойно начал подниматься по трапу к рубке за Свином. Первым он увидел Теледу, сидевшего на корточках у водоразборного крана, – тот все еще лил в гондоны воду. Внизу, на торпедной палубе Свин и Лазарь затеяли морской бой – гонялись друг за другом среди серых труб, теперь подцвеченных закатной киноварью. Вооружившись арсеналом, брошенным Свином, Кнуп вступил в борьбу.

Закончили баталью мокрые, уставшие, клянясь во взаимной верности. Шафер даже возвел Кнупа в почетное членство в Клубе СП и Лишенных Увольнений.

Примирение стало для Свина неожиданностью – он ожидал, что ему что-нибудь впаяют. Как-то его разочаровали, а единственный способ улучшить такой взгляд на жизнь он видел в том, чтобы залечь с кем-нибудь в койку. К несчастью же, его теперь свалило немощью бесконтрацептивности. Он попробовал сколько-то занять. Стояли жуткие и безрадостные времена перед днем выдачи денежного довольствия, когда у всех закончилось все: деньги, сигареты, мыло, а особенно – резинки, что уж там говорить про «французские щекотуны».

– Божже, – стонал Свин, – что же мне делать? – На выручку ему явился Хиросима, ТЭО 3-го класса.

– Тебе разве никто никогда не рассказывал, – сообщил этот достойный, – о биологическом воздействии РЧ[185] -энергии?

– Чё, – сказал Свин.

– Постой перед радиолокационной антенной, – сказал Хиросима, – когда она излучает, и она чего сделает – станешь временно стерилен.

– Во как, – сказал Свин. Во как. Хиросима показал ему книжку, где это написано. – Я высоты боюсь? – сказал Свин.

– Это единственный выход, – сообщил ему Хиросима. – Ты чего сделай – ты залезь на мачту, а я пойду раскочегарю старушку «ППА[186] 4 Годную».

Уже подрагивая, Свин выбрался на палубу и приуготовился взобраться на мачту. Полни Бред приплелся к нему и заботливо предложил хлебнуть чего-то мутного из бутылки без этикетки. По дороге наверх Свин миновал Профана – тот птичкой раскачивался в беседке, прицепленной гаком к рангоуту. Профан красил мачту.

– Дум ди дум, ди дум, – пел Профан. – Добрый день, Свин. – Старинный мой кореш, подумал тот. Его, вероятно, и будут последние слова, что я услышу.

Внизу появился Хиросима.

– Эй, Свин, – крикнул он. Свин совершил ошибку – посмотрел вниз. Хиросима показал ему колечко-из-большого-и-указательного-пальцев. Свину очень захотелось стошнить.

– А ты чего в эти дебри забрел, – сказал Профан.

– Ой, да просто гуляю вот, – ответил Свин. – Гляжу, ты тут мачту красишь.

– Ну, – сказал Профан, – палубно-серым. – Они продолжительно обозрели схему окраски «Эшафота», а также давнишние юрисдикционные разногласия, соответственно коим Профан, палубный матрос, красит мачту, когда на самом деле за нее отвечает радарная команда.

Хиросима и Бред, нетерпеливые, принялись орать снизу.

– Что ж, – сказал Свин, – до свиданья, старина.

– Осторожней ходи там по площадке, – сказал Профан. – Я еще фарша стырил на камбузе и туда сныкал. Стащу, наверное, на шельтердек потом. – Кивнув, Свин медленно поскрипел вверх по трапу.

На верхушке он зацепился носом за край площадки, как Килрой, и срисовал подвод. Вот и фарш Профана, порядочек. Свин принялся забираться на площадку, но тут его ультрачувствительный нос что-то засек. Свин уловил это с палубы.

– Как замечательно, – вслух произнес он, – пахнет жарехой. – И присмотрелся к заначке Профана внимательней. – Поди ж ты, – сказал он и начал быстро пятиться вниз по трапу. Вновь поравнявшись с Профаном, заорал: – Старик, ты мне только что жизнь спас. Линька не найдется?

– Ты чего это, – отозвался Профан, кидая ему линь: – повеситься решил?

Из одного конца Свин свил петлю и вновь полез по трапу. После пары-тройки попыток ему удалось заарканить фарш, подтащить его к себе, стянуть с головы беску и вывалить фарш в нее, все это время тщательно стараясь не попадаться в визирную линию антенны. Снова спустившись к Профану, Свин показал ему фарш.

– Поразительно, – сказал Профан. – Как тебе это удалось?

– Настанет день, – сказал Свин, – и я расскажу тебе о биологическом воздействии РЧ-энергии. – И с этими словами развернул белую свою беску в направлении Хиросимы и Полни Бреда – и осыпал обоих зажаренным фаршем.

– Чего захочешь, – сказал Свин после этого, – только попроси, дружище. У меня кодекс, и я не забываю.

– Ладно, – сказал Профан несколько лет спустя, стоя у кровати Паолы в квартире на 112-й улице Нуэва-Йорка и чуть покручивая Свина за воротник, – ловлю тебя на слове.

– Кодекс есть кодекс, – выдавил Свин. И слез, и в печали бежал. Когда он скрылся, Паола потянулась к Профану, привлекла его к себе и прижала покрепче.

– Нет, – сказал Профан. – Я всегда говорю нет, но нет.

– Тебя так долго не было. Так долго после нашего автобуса.

– Кто сказал, что я вернулся.

– Рахиль? – Она держала его за голову, только не по-матерински.

– Есть она, да, но…

Она подождала.

– Все равно, по-моему, это гадко. Но я не ищу себе иждивенцев, вот и все.

– У тебя они есть, – прошептала она.