В ад с чистой совестью

Он резко замолчал, и я замерла в ожидании.

— … Птичьего полета, — закончил он, удивленно глядя на меня. — Ты была права, подсказка говорит именно об этом. Но там все равно не может быть клада, — снова скис Владимир.

— Ну, может или не может, мы разберемся… потом. Главное сейчас, что определились с местом.

Я старалась, чтобы мой голос звучал как можно более бодро. У меня уже было такое чувство, что именно мне важно найти этот клад. Надо же, до какой степени я прониклась! Кладоискатель, елки-палки. Что бы сказал Герман, узнай, чем я сейчас занимаюсь? Наверное, жутко бы разозлился. Значит, он ни в коем случае не должен об этом узнать.

— Когда пойдем туда?

Не терпелось уже закончить. Я готова была бежать на смотровую площадку прямо сейчас. Хотя, если придется выкапывать клад, то, наверное, это лучше делать ночью. Я затосковала, опять ночью, наедине с собой. Владимира я не считала — какая он мне компания?

— Не сегодня, — ответил Владимир, а я сначала даже не поняла, к чему это он? — Хочу пока побродить один, может, что вспомню…

Наверное, так даже лучше, потому что я чувствовала, как постепенно начинает клонить в сон. Сказывалась бессонная ночь. Я разулыбалась, забыв о присутствии Владимира. Да, собственно, он тоже на меня не обращал внимания, занятый своими мыслями. Готова не спать еще несколько ночей, если все они будут такими прекрасными. Я широко зевнула и подумала, что неплохо бы перекусить перед сном. Герман наверное видит уже десятый сон, а я тут совершаю геройские поступки и чуть не бросилась на поиски неизвестно чего…

— Ложись спать! — услышала я голос Владимира. Он, оказывается, сидел и внимательно рассматривал меня, в то время как я предавалась эротическим фантазиям. Краска стыда не заставила себя ждать, густо заливая лицо. — Ты похожа на довольную кошку. Сидишь тут потягиваешься…

— Да, я счастлива! Что тут плохого?

Обидно было слышать, с каким пренебрежением он все это говорил.

— Ты ослепла, как все влюбленные.

— Да иди ты!.. — не выдержала я. — Почему ты все время стараешься все испортить?! И вообще, не лезь в мою личную жизнь.

— Да нужна ты мне больно! Просто, противно видеть все это.

— Вот и не смотри!

Владимиру не удалось испортить мне настроение. Как только он исчез, я снова окунулась в фантазии о Германе. При этом не забывала о более земных вещах — начистила картошки и пожарила ее, как люблю, с хрустящей корочкой. Куда-то идти, обедать сил не было, поэтому решила обойтись собственной стряпней. После обеда сон сморил меня окончательно, и я, не мешкая, отправилась спать.

* * *

Настроение мне испортил Герман. Даже не настроение, а жизнь.

Он пришел вечером, когда я, отлично выспавшись, полная радужных планов на будущее, с рвением принялась за работу, охваченная творческим порывом. Едва открыв дверь, поняла, что случилось ужасное. Герман выглядел не просто уставшим. Под его глазами залегли темные круги, взгляд был хмурый, как грозовые тучи, даже плечи и те ссутулились, словно на них давил непосильный груз.

— Что случилось? — я чувствовала, как мое сердце летит куда-то вниз.

— Нужно поговорить…

Я пыталась поймать его взгляд, но он старательно отводил его в сторону. Интуитивно я поняла, что предстоит неприятный разговор, который не несет мне ничего хорошего. Модель счастливой жизни, выстроенная воображением за последние сутки, стала покрываться глубокими трещинами. Я понимала, что вот-вот она рассыплется прахом.

— Я тут думал… долго, с момента расставания… — начал Герман, устало опустившись на диван.

Я стояла возле кресла, вцепившись в спинку, на случай, если сердце, которое билось медленно и тревожно, вдруг решит остановиться. Страшно было даже пошевелиться, не то что сказать хоть слово. Все мои усилия были направлены на то, чтобы губы не дрожали раньше времени и на глазах не выступили слезы. Наверное, в этот момент мое лицо было похоже на маску и не соответствовало внутреннему настроению, так как Герман, бросив хмурый взгляд на меня, никак не отреагировал. Если бы я так не старалась замаскировать чувства, возможно, он не сделал бы мне настолько больно следующей фразой:

— … И решил, что мы не должны были… В общем, мы не можем быть вместе.

Мир рухнул, как я и ожидала. Все произошло так стремительно, что даже пепла не осталось, его развеял ветер отчаяния. Мне казалось, что я окаменела, причем изнутри. Первым каменеть начало сердце, а потом и все остальное. Единственно, что успели спросить мои губы, до того, как станут неподвижными:

— Почему?