В бессердечном лесу

– Если ты еще раз вылезешь через это окно, то точно пожалеешь.

Он захлопывает дверь перед моим носом и подтягивает к ней что-то тяжелое, чтобы забаррикадировать меня. Наверное, свой сундук с университетскими книгами.

Я опускаюсь на кровать, взгляд предательски манит к окну, к лесу. Ветер ерошит зеленую листву, и я уже не в первый раз задаюсь вопросом, куда Серена уходит днем. Она никогда не рассказывала. С секунду я размышляю над тем, чтобы выпрыгнуть в окно и отправиться на ее поиски, но тут же отмахиваюсь от этой идеи. Это ничему не поможет, и я не собираюсь бросать Авелу.

Я совсем выбился из сил. Голова сама собой опускается на подушку. И я засыпаю.

Просыпаюсь ближе к вечеру. Отец оставил на прикроватной тумбочке тарелку с едой: кусочек холодной ветчины и ломоть бара брит. Я съедаю их за один присест, подхожу к окну и обнаруживаю, что, пока я спал, отец без дела не сидел: он избавился от плюща, который плелся по каменной стене, и успешно отрезал мне путь к огороду. У меня сжимается живот: он всерьез решил удержать меня от леса. От Серены.

Я расхаживаю по комнате – три шага от окна к двери и обратно. Можно было бы протаранить дверь – подозреваю, я сильнее, чем думает отец, – но это ничего не даст. Лучше подождать, пока он меня простит или, по крайней мере, достаточно успокоится, чтобы позволить мне выйти.

Я достаю пару пыльных книг из-под кровати: один из научных журналов отца и мамин любимый сборник поэзии. Стихи я уже давно прочитал – хотел выучить их наизусть, чтобы произвести впечатление на Майрвэн Гриффит.

«Ты влюблен в эту девушку?»

В голову без приглашения закрадывается вопрос отца. Я старался не думать о нем. Ведь, разумеется, я не влюблен в Серену. Само собой.

Но тогда что конкретно я делаю? Почему я рисковал стольким ради нее?

Она одинока. Мне просто ее жаль. И я пытаюсь вернуть долг.

Но дело не только в этом.

«Она завораживающая, – шепчет в ответ мой разум. – Так же, как звезды… даже больше. Она потрясающая. Прекрасная. Я хочу быть рядом с ней».

Сердце неконтролируемо колотится. Я вновь начинаю расхаживать по комнате.

Снизу слышен шум – отец с Авелой возвращаются в дом. Интересно, мне разрешат спуститься на ужин?

Ответ: нет. Солнце заходит. Появляются первые звезды. В доме воцаряется тишина – должно быть, Авела уже в кровати.

Раздается скрип – отец проходит мимо моей комнаты и поднимается по лестнице в обсерваторию. До чего же несправедливо! Он решил лишить меня и звезд. Я без энтузиазма толкаю дверь плечом, но та не открывается.

Хожу и хожу. Зажигаю масляную лампу, чтобы почитать, но не могу сосредоточиться. Голод и беспокойство снедают меня изнутри. Взгляд постоянно возвращается к лесу. Я мог бы попробовать спуститься без помощи плюща. Возможно, я бы даже преуспел… в том, чтобы сломать себе шею. Чертыхаюсь себе под нос.

Только я собираюсь пожертвовать остатками своего достоинства и бить в дверь, пока отец не соизволит меня выпустить, как боковым зрением замечаю вспышку света.

Поворачиваюсь к окну. В небе вспыхивает еще одна полоса света, за ней третья. Метеоры. Странно, что их так много – еще рановато для Ллейдерского метеоритного дождя, который ежегодно происходит летом. Мне не терпится обсудить это с отцом, узнать, что он думает об аномалии.

Как вдруг весь мир наполняется светом.

Небо освещают метеор за метеором, сотня за-раз, если не больше. Это же настоящий звездный дождь!

Я открываю рот от изумления и почти не слышу, как в коридоре отодвигается сундук, скрипит дверь.

Отец берет меня за руку.

– Быстро поднимайся в обсерваторию.

Мы взлетаем по лестнице, но можно было и не торопиться. Метеоры вспыхивают и затухают, вспыхивают и затухают, проносятся мимо созвездий и окрашивают небо ярким невообразимым сиянием.

Мы стоим плечом к плечу и с затаенным от восторга дыханием смотрим на звездопад.

Кажется, будто наступил конец света.

Но мало-помалу, метеор за метеором дождь уменьшается до пятидесяти зараз, затем до двадцати, до десяти.

Последний метеор мчится по небу, оставляя длинный белый след. На горизонте он затухает, и вновь воцаряется ночь.

Я впервые осознанно делаю вдох с тех пор, как начался метеоритный дождь.

Отец поворачивается ко мне, на его лице – буря противоречивых эмоций.

– Ну что, заполним карты?

Но я смотрю на небо. Мне не нужен телескоп, чтобы знать, что звезды…

– Отец. – Я киваю на окно.

Он поворачивает голову и замирает.

– Можешь принести карты, которые мы заполнили прошлой ночью?

Я повинуюсь, хотя мы оба знаем, что в этом нет необходимости. Достаю их из тубусов, и он разворачивает нужную. Затем хмурится. Как и я.

– А карты с прошлой недели?

Я приношу и их.

Отец разворачивает все карты на столе, отчаянно сравнивая их друг с другом, пытаясь найти какой-то смысл в том, что так отчетливо видно на ночном небе.

Звезды изменились.