В Большом театре и Метрополитен-опера. Годы жизни в Москве и Нью-Йорке.

Естественно, что в октябре 1979 года моя голова была полностью занята предстоящим отъездом и всеми волнениями связанными с ним, но всё же этот «замысел упрямый» мне казался несколько диковатым – кому могло быть интересным сегодня, то есть в октябре 1979 года вся эта балаганная затея с большими претензиями? Больше всего в глубине души меня удивляло участие Покровского в этой постановке. Неужели он не понимал, что время подобного эксперимента, да ещё на этой сцене безнадежно и давно ушло в прошлое и ушло навсегда? Почему мне так казалось? Да просто потому, что одно дело пьесы Маяковского, специально написанные для сцены, которые возможно было переложить на сцену оперную, что с успехом доказал сам Лазарев. Это он написал оперу «Клоп» по пьесе Маяковского, которая шла в Новосибирском театре оперы и балета в 1963 году. Другое дело – составить либретто из текстов Маяковского, не предназначенных самим поэтом для сцены. Возможно, что Лазарев искренне верил в то, что тексты Маяковского будут, что называется «говорить сами за себя», что люди любят великого революционного поэта, и что идея создания спектакля именно в ключе «раёшных» театров первых революционных лет увлечёт публику, будут оценена критиками, ну и далее по восходящей линии наверх…

Не знаю почему, но слушая несколько раз рассказы автора о продвижении работы над постановкой его произведения, я всё более ясно ощущал надвигающийся провал всего этого грандиозного проекта. Правда и настроение автора стало меняться, чем ближе придвигалось время премьеры. Время шло и пришло.

Никогда ещё я не присутствовал в театре на таком провальном мероприятии! Можно сказать, что ни после актов, ни после окончания не было, просто не было аплодисментов! Понятно, что публика не была предубеждена ни против Ленина, ни против Маяковского, ни, тем более против участников и исполнителей оперы-балета, или его авторов. И тем не менее – никакого успеха! Что-то явно стало меняться в жизни Москвы, да и, наверное, всей страны. Публика отнеслась к происходившему на сцене с ледяным равнодушием. Все мои предположения и предчувствия, увы, сбылись. Спектакль прошёл, если не изменяет память – четыре раза и был снят. Не знаю, шёл ли он с тех пор когда-либо и где-либо, но провал был совершенно ясный, а приём публикой показал, что она вообще не реагирует ни на текст Маяковского, ни на принципы «революционного театра для широких масс», ни на сопутствующую текстам музыку, ни на поставленные примитивные танцы – вообще ни на что в спектакле, авторы которого так старались воскресить дух революционных дней! Публике это было не интересно. В обществе совершенно ясно ощущались какие-то, тогда ещё нам непонятные, но ощутимые иные веяния…

* * *

Ещё летом 1979 года во время гастролей балета Большого театра, в Америке остался знаменитый солист Александр Годунов. Осенью обстановка изменилась и мне, как это ни странно и казалось бы не связанного с моим отъездом событием, Н.М. Круг. ликов уже не смог продлить мою работу в театре – сменился директор, изменилось отношение к уезжающим. Когда я пришёл по его приглашению в начале сентября в отдел кадров, Николай Михайлович мне сказал: «Артур! Ну, не вините меня! Всё, что можно было я сделал! Видите, что теперь получилось? Зато я сделал всё, чтобы вы благополучно уехали. В конце октября вы получите открытку из ОВИРа. Так что – счастливый путь и удачи вам!» Я был, честно говоря, совершенно ошеломлён таким добрым отношением ко мне. Так Большой театр остался в моих воспоминаниях о Москве самым лучшим местом, где мне приходилось быть – учиться или работать – не Консерватория, не Госконцерт, а именно Большой театр, работой в котором можно было гордиться тогда, да и теперь. Я имею в виду Большой театр тех лет. А в год нашего приезда в Нью-Йорк – 1980-й – репутация Большого театра была настолько высока, что узнав о моей принадлежности в недавнем прошлом к оркестру театра, главный дирижёр Метрополитен-опера Джеймс Левайн сразу разрешил занимать меня в спектаклях МЕТ задолго до официальных прослушиваний. Этот факт говорил о действительно высокой репутации театра в 70–80 годы прошлого века. Я и сегодня говорю часто самому себе – спасибо Большому театру за всё хорошее, что он мне дал.

* * *

За 35 лет моей американской жизни Большой театр не раз посещал Нью-Йорк. В разные годы театр привозил разный репертуар, хотя, к сожалению, приезжал не так часто, как Мариинский театр.

Последний приезд Большого театра в 2014 году был несколько необычным: театр привёз лишь одну оперу «Царская невеста» в концертном исполнении и три балета: «Лебединое озеро», «Дон Кихот» и «Спартак».

Необычным на этот раз был оперный «визит» театра. «Царская невеста» в концертном исполнении под управлением несравненного Геннадия Рождественского произвела на нью-йоркскую публику глубокое впечатление и имела огромный успех.