В борьбе обретёшь ты...Часть 1 (СИ)

Стоило Сметвику, поддавшись на льстивые уговоры Шафика, показаться в Министерстве, как он тут же напоролся на Верховного чародея, тридцать три Авады ему в гузку. Альбус Дамблдор со свитой прихлебателей шествовал по атриуму, а Сметвик как раз выскочил из лифта, мечтая покинуть эти негостеприимные стены как можно скорее и никогда более сюда не возвращаться.

Поводом для визита стал пополнившийся до критического уровня список запрещённых зелий и ингредиентов к ним. «Думал ли я когда-нибудь, что благородное искусство исцеления телесных немощей будет сведено к Фините Инкантатем на все случаи жизни? – жалобно спрашивал Шафик и смотрел на Сметвика скорбным взором пнутого под зад книзла. – Иппи, умоляю, сходи ты к Фаджу, попроси за нас. Мол, сделайте исключение, господин министр. Сам-то я с ним просто поругаюсь, а ты для этого акромантула в котелке вроде как авторитет – личный и доверенный целитель героя магической Британии».

Фадж принял Сметвика, промурыжив в приёмной почти час, а потом долго и многословно доказывал, что талантливому целителю для плодотворной работы никаких зелий из сомнительных ингредиентов не требуется: «Мы маги, сила в нас самих!» Сметвик поначалу пытался вежливо переубедить кретина, а потом не выдержал и обложил матом.

Побагровевший Фадж в качестве последнего аргумента сослался на авторитет профессора Дамблдора, и Гиппократу снесло голову окончательно – он прекратил орать, принял официальный вид и холодно пообещал господину министру досрочные перевыборы по причине его, министра, бесславной и безвременной кончины.

Из приёмной Сметвик отбыл во всем возможным достоинством, но в лифте его опять накрыло злостью. В этом дивном состоянии Гиппократа вынесло в людный атриум, и вот нате вам – навстречу, раздвигая почтительно перешёптывающуюся толпу, чинно вышагивает небезызвестный белобородый хмырь, а следом подобострастно семенит стая лишайных жмыров в форменных мантиях Министерства, аврората и Визенгамота.

Сметвик холодно кивнул процессии, подавив страстное желание плюнуть Дамблдору под ноги, но господин Верховный чародей радушно раскинул руки и двинулся навстречу:

– Мистер Сметвик, добрый день! Вас мне сам Мерлин послал!

«А мне тебя – сам Мордред!» – рявкнул про себя Сметвик, а вслух хохотнул: – И вам здравствовать, профессор! Какими судьбами в этом неуютном, насквозь прогнившем местечке?

– Что-то случилось, мистер Сметвик? – острый взгляд поверх изукрашенных каменьями очков мигом заставил Гиппократа опамятоваться и взять себя в руки.

– Небольшой спор с министром, – улыбнулся он невесело, – по поводу расширения списка запрещённых зелий. Мистер Фадж убеждён, что для полноценного лечения пациента достаточно чар и заклятий. На вас ссылался, профессор.

– Увы, – Дамблдор развёл руками, – ограничения продиктованы участившимися случаями употребления зелий для достижения дурманящего эффекта. Но думаю, для больницы можно и нужно сделать исключение. Министр просто немного упустил из виду этот аспект проблемы.

– Благодарю вас, мистер Дамблдор, – Сметвик сдерживался изо всех сил: где это видано, чтобы взрослым магам указывали, что и как им надо пить? – Я передам Главному целителю, что недоразумение разрешилось. А у вас ко мне какое дело?

– Ваш доклад о состоянии здоровья мистера Поттера произвёл большое впечатление на министра, – неторопливо сказал Дамблдор. – Он настаивает на постоянном медицинском наблюдении за Гарри.

– Насколько я знаю, мадам Помфри так и делает, – прикинулся идиотом Сметвик.

– Да, но Корнелиус желал бы видеть на моём отчёте вашу визу.

– Не вопрос, профессор, – Сметвик расписался на услужливо поданном кем-то из свиты пергаменте. – Но к Фаджу больше не пойду. Я уже пообещал ему скорую отставку, боюсь, он будет не рад моему повторному визиту.

– О, мистер Сметвик, – лукаво улыбнулся Дамблдор. – Как нехорошо с вашей стороны шутить с Корнелиусом на такие деликатные темы. Слово «отставка» заставляет бедолагу нервничать больше обычного.

– Пусть зелий попьёт, – буркнул Гиппократ, торопливо распрощался и поплёлся к каминам. Задание Шафика он, хоть и криво, но выполнил, а больше его в Министерстве ничего не держало.

Позднее, прогоняя эту сцену в голове, Сметвик долго не мог надивиться собственной агрессивности. С чего бы его на рожон понесло? С Фаджем можно и нужно было разговаривать по-другому – мягко и деликатно, не забывая о лести. А то Сметвик не знал, что за тип числится в министрах, и какие мыслишки роятся под знаменитым котелком – можно было порешать всё тихо и чинно, ко всеобщему удовольствию.

Дамблдора же он и раньше недолюбливал за попытки привить магловские законы и обычаи, совершенно бесполезные в магическом мире.

Например, зелья эти дурацкие. Ну, пережрёт кто-нибудь зелий, и что? Авось не сдохнет, вылечат. Если же набедокурит под «дурманящим эффектом», то прибьют или Азкабан обеспечат – все взрослые, все с палочками. Беречь людей от самих себя – занятие бесперспективное, а дураков и негодяев надо выбивать сразу, не плодя для них соблазнов «вторыми шансами».