В борьбе за трон

Екатерина расслышала слова, сказанные им вполголоса, и убедилась по ним, что Гиз проболтался. Что бушевало в этот час в ее груди, как оскорбленная гордость, бешенство и стыд, как все страсти этой высокомерной души ополчались против холодного рассудка, предписывавшего ей подчинение, это не поддается никакому описанию; но Екатерина кровью мстила своим недругам: за то принуждение, которое ей понадобилось совершить над собою, чтобы покориться в этот момент чужой воле, Марии Стюарт предстояло заплатить ей кровавыми слезами, а Гизу со временем даже собственной жизнью.

– Я облегчу вам, ваше величество, исполнение вашего долга и предоставлю вас вполне влиянию двуличного друга и ребячливой жены! – промолвила она, после чего покинула комнату, ответив презрительным пожатием плеч на негодующий взор, который бросила ей вслед Мария Стюарт.

В передних залах Екатерина застала англичан, нетерпеливо ожидавших исхода аудиенции, а также только что вошедшего герцога Гиза.

– А, герцог Гиз! – воскликнула она. – Я рада, что вы еще вовремя предупредили меня, чтобы я пощадила пажа, потому что этим я спасу жизнь Бурбонов!

– Ваше величество, – произнес покрасневший Гиз, которому было тяжело, что его обличили в гнусном предательстве перед иноземцами, – ведь мы здесь не одни…

– Я вижу это, – улыбаясь перебила его королева, – но, может быть, мне как раз нужны свидетели. Ваша честь порукой мне в том, что Бурбоны будут спасены, когда я освобожу тех, чью жизнь вы обещали мне как цену нашей дружбы. Меня радует такой оборот дела; проводите меня, ваша светлость, вы должны быть свидетелем того, как я держу свое слово!

– Ваше величество, вы жестоки, – прошептал герцог. – Уверяю своей честью…

– Тсс, герцог! – снова перебила его королева, на этот раз понизив голос – Екатерина Медичи не позволит шутить с собою. Я хочу иметь преданных друзей или явных врагов. Сейчас вам представится случай снова принять чью-нибудь сторону – стать за меня или против меня, но клянусь Пресвятой Девой – обдумайте предварительно свои действия!.. Здесь вы рискуете своей головой.

Екатерина произнесла эти слова шепотом, но с такой мрачной энергией, с такой угрожающей и победоносной миной, что Гиз, не имевший понятия о том, что произошло сию минуту в королевском кабинете, был уверен, что она нашла средство ниспровергнуть его.

– Ваше величество, – поспешно произнес он, – я уже решился и остаюсь верен моим обещаниям; Бурбоны свободны!

– Тогда пойдемте! – воскликнула Екатерина с торжествующим видом. – Пусть за нами следуют те господа, которые добились, чтобы я освободила моих заключенных; я хочу доставить себе удовольствие передать их этим людям из рук в руки.

При последних словах вдовствующая королева улыбнулась такой дьявольской улыбкой, что Гиз с содроганием догадался об участи несчастных узниц, которых, очевидно, постигло уже мщение Екатерины.

– Вы приказали пытать их? – спросил он потихоньку, после того как подал англичанам знак следовать за ним.

– Разумеется! Иначе нельзя дознаться правды.

– И что же они показали?

– Что герцог Гиз – их соучастник в интригах против двора. Мой духовник засвидетельствовал эти показания. Итак, вы видите, что англичанам, как только они поставят на своем, не мешало бы покинуть Францию; ведь их обвинение падет на нас обоих.

– Ваше величество! Вторая степень пытки, пожалуй, избавила бы меня от обвинения… но…

– Без всяких «но». Если вы рассчитываете на это, то и действуйте сообразно своим расчетам. Только прошу, решайтесь скорее. Мне нужно сегодня же знать тех, на которых я могу положиться вполне, если бы случилось совершенно неожиданное несчастье!

Гиз содрогнулся в испуге; от этой женщины можно было ожидать всего самого ужасного.

– Вы друг или враг? – тихо спросила она.

– Во всяком случае, покорный слуга вашего величества!

Екатерина улыбнулась; ее игра была выиграна.

III

Достигнув своих покоев, она приказала доставить герцогиню Сент-Анжели и Филли из их заточения, чтобы передать англичанам.

Невероятный ужас охватил Брая, Сэррея и Дадли, когда жертвы королевы были принесены в длинных корзинах.

– Я избавляю их от наказания, – заявила Екатерина, – и передаю этих виновных на ваше попечение, милорды; климат Англии будет им полезнее парижского.

После того она повернулась к англичанам спиной: ее мстительность была удовлетворена. Королева не могла убийственнее поразить Дадли, как бросив ему насмешливую улыбку, которою она издевалась над скорбью несчастного юноши. Цветущая женщина, упоительное очарование которой заставляло его некогда трепетать от наслаждения, превратилась в обтянутый кожей скелет, в изможденное тело, навсегда разрушенное пыткой. А Филли?.. Уолтер вскрикнул от горя и ярости, когда увидел это жалкое существо: изо рта девушки, несмотря на перевязку, лила кровь; Филли вырезали язык, чтобы лишить ее дара слова!

Герцог Гиз покинул комнату так поспешно, точно убегал от взоров бешеной ярости, которыми грозно мерили его Сэррей и Брай; на смену ему явился капитан телохранителей и передал британцам приказ покинуть Лувр с корзинами, которые носильщики снова подняли с пола.