В дельте Лены

Теперь я был спокоен, так как чувствовал, что нашёл новый след. Ниндеманн и Норос заверили меня, что они не видели ни одной хижину, пока не добрались до «Крестов» южнее, и не спали ни в одной из них, пока не достигли «Места саней»; а особенность в расположении палок, которая привлекла моё внимание, заключалась в том, что они были извлечены из земли с трёх сторон хижины, где они были согласно обычаю якутов, и расположены в форме кровати, принятой североамериканскими индейцами, ногами к огню и бревном под голову. Поэтому я тогда подумал, что вторая группа, по всей вероятности, Алексей и, может быть, ещё кто-то, была послана Делонгом следом за Ниндеманом; что, наткнувшись на эту хижину и не сумев открыть дверь, он спустился через дымовое отверстие и провёл здесь ночь; и что, уходя, он забыл закрыть дыру в крыше, оплошность, которую не допустил бы ни один якут.

Дальнейший поиск не выявил в хижине никаких записей или других свидетельств; и вот, когда мы переделали наши спальные места снова по-якутски, поужинали и легли спать, – мне приснилось, что я нашёл первую разгадку судьбы Делонга.

Глава XIV. Теряем след

Бунт – Мои людоедские угрозы – Хас-Хата – Ужин из оленьих копыт и рогов – В оцепенении – Ещё одна ночь в снегу – «Балаган суох» – Северный Булун – Я ныряю в хижину – Две драгоценные записки – Якутские молодожёны – Ночь в тесном помещении – Туземная бережливость – Важные новости.

На следующее утро я заметил, что туземцы много разговаривали между собой и, когда я поторопил их, упаковывали груз с большим недовольством и таинственностью, разговаривая при этом шёпотом, как будто боясь, что я их подслушаю. Наконец, когда мы уже собирались тронуться в путь и я вышел из хижины, Константин, который вернулся, чтобы убедиться, что из неё всё вынесли, появился из неё с сияющим лицом и подал мне кожаный ремень, сказав, что нашёл его в хижине. Взглянув на большую медную пряжку ручной работы, я понял, что пояс был сделан на борту «Жаннетты»; поэтому я вернулся в хижину и провёл более тщательный осмотр, выгребая весь снег, но безрезультатно. Однако теперь я был более чем уверен, что там была вторая группа, посланная Делонгом. Поэтому, запрыгнув в сани, я приказал погонщикам поторопиться.

Они оба на мгновение посмотрели на меня, явно не осмеливаясь заговорить, а затем Константин решился: «Суох, суох!».

Повернувшись к Василию, который стоял в стороне, я спросил: «Как суох?».

«Кушать суох», – ответили оба.

«Бар, бар, кушать многа», – сказал я.

Но они настаивали: «Балык суох, олень суох, собака устал».

Я был поражён! Баишев сказал мне, что он снабдил нас едой на десять дней, а здесь всё кончилось за четыре. Я сразу заподозрил, что якуты струсили и обманывают меня, и поэтому заставил их полностью разгрузить сани; но никакой еды не было. И всё же я полностью доверял Баишеву, и поэтому подумал, что туземцы, боясь идти дальше, просто тайком закопали её в Булкуре или где-нибудь ещё.

Сама мысль об этом привела меня в ярость. Повернуть назад теперь, когда я обнаружил новый след, было невозможно. Оба туземца казались невозмутимыми, а Константин о чём-то оживлённо болтал. Я схватил чей-то остол и одним ударом сбил его с ног, после чего Василий бросился наутёк, а бедный Константин, ошеломлённый и испуганный, последовал за ним на четвереньках. Я погнался было за ними, размахивая остолом, однако был так слаб, что они быстро оставили меня позади. Впрочем, мне удалось напугать их, а это было всё, чего я хотел. Собаки бросились было за ними, но, к счастью, я остановил сани, быстро воткнув перед ними остол. Затем, опасаясь, как бы туземцы не покинули меня совсем, я схватил ружье и с криком «Винтовка, винтовка!» выстрелил им вслед. Пуля просвистела у них над головами, и при звуке выстрела оба туземца упали ничком, затем, повернувшись на коленях, стали в ужасе креститься и низко кланяться, утыкаясь носами в снег.

Я поманил их к себе, одновременно перезаряжая ружьё и потрясая остолом. Они вернулись очень раскаявшимися и умоляющими: «Палка суох, палка суох»; а затем принялись умолять меня об опасности дальнейшего путешествия. У нас не было еды ни для себя, ни для собак.

«Оленя суох, балык суох, собака помре, мы помре, как помре?». И опять: «Снег много, пурга много!». И наконец: «Вы можете найти своих мёртвых товарищей весной, когда сойдёт снег» и, положив свои палки на землю, они дули на них и посыпали снегом, показывая, как он похоронил моих друзей. Затем, схватив себя за горло, они легли на снег и притворились мёртвыми, потом старый Василий изобразил волка или лису, которые непременно придут и съедят нас.