В долине Иордана

Втерокъ въ самомъ дл усиливался постепенно; легкій, едва замтный съ вечера, онъ становился довольно свжимъ и усиливался какъ-то порывами. Мертвое Море начинало уже волноваться вовсей своей масс. Свжій втеръ разбудилъ море, оживилъ воздухъ, но не тронулъ земли. Она спала попрежнему, не вдая пробужденія охватившаго море. Все сильне и сильне расходился втеръ по Іорданской долин и пробуждая къ жизни мертвыя воды Бахръ-эль-Лута. Вотъ ударили съ шумомъ полукаменныя волны о берегъ, загудла, застонала земля, отражая нападеніе моря, но не пробудилась дальше береговъ. Глухо разносились удары волнъ по солончаковой почв, еще глуше раздавались они въ воздух пропитанномъ соляными испареніями моря. Цлая туча брызгъ и соленаго тумана понеслась внизъ по долин эль-Гора, окатила насъ и улетла съ порывомъ южнаго втра.

А втеръ все крпчалъ; не довольствуясь тмъ что разбудилъ море, онъ заставилъ говорить и окрестныя скалы. Принесясь изъ пустыни съ береговъ Чермнаго Моря, пролетвъ надъ горами Петры и Синая, набравшись силы въ узкомъ залив Акабы, этотъ втеръ со страшною силой, какъ бы порывами, все сильне и глубже прорзалъ застоявшуюся массу атмосферы переполненной испареніями моря. Отразившись отъ скалъ Бахръ-эль-Лута, пролетвъ чрезъ тсныя ущелья Іудейскихъ горъ, втеръ несъ уже тысячи звуковъ, стоны скалъ и говоръ пробудившихся горъ съ ревомъ бури и эхомъ грома раскатившагося въ горахъ.

Словно бшеный зврь заключенный въ оковы, изъ которыхъ онъ не могъ вырваться, билось, ревло, волновалось и стонало море. Какимъ-то огромнымъ мрачнымъ чудовищемъ не имющимъ формы, лишеннымъ органовъ, но говорящимъ тысячью языковъ, казалось оно, когда подъ напоромъ полуденнаго втра, словно въ безсильномъ отчаяніи, бросалось на берегъ охватывая, сжимая, облизывая его.