В долине Иордана

Отягченный обдомъ, мой словоохотливый хозяинъ заснулъ забывъ даже о чашк душистаго мокка, которую вскипятилъ на спиртовой лампочк черномазый Селикъ, его оруженосецъ и спутникъ. Тихо вышелъ я изъ палатки и пошелъ къ берегу Мертваго Моря. Мой Османъ собирался вести поить коней на Іорданъ, который былъ верстахъ въ пяти или шести отъ нашей стоянки. Ступивъ нсколько саженъ, я былъ уже на самой окраин воды набгавшей на золотистый песокъ побережья. Чистая, прозрачная какъ кристаллъ вода моря ласкавшагося у ногъ была такъ обворожительна, такъ манила въ свои свтлыя струи и такъ дышала свжестью, которой не было въ атмосфер еще не успвшей похолодть, что нельзя было воздержаться отъ того чтобы не броситься въ ндра Мертваго Моря. Не прошло и двухъ минутъ какъ я уже раздлся и съ какимъ-то особымъ волненіемъ, охватившимъ меня при одной мысли искупаться въ мор, бросился въ соленыя струи коихъ прохлада сразу освжила меня и потянула еще дальше впередъ. И чмъ дальше входилъ я въ прозрачныя манящія воды, тмъ сильне являлось желаніе подвигаться впередъ. Посл перваго благотворнаго ощущенія прохлады взяли верхъ ощущенія иного рода; все тло какъ-то внезапно почувствовало что оно стало легче и свободне, что вода держитъ его какъ. щепку брошенную на ея поверхность. Несмотря на эту легкость и на ту силу съ какою вода выталкивала тло погруженное въ нее, плаваніе было далеко не легко; руки и ноги должны были преодолвать сильныя препятствія чтобы продвинуть тло впередъ, хотя оно и плавало какъ пробка. Какое-то непривычное сопротивленіе чувствовалось въ вод, увеличенное давленіе коей и вызывало ощущеніе выталкиванія. Движенія рукъ какъ будто ощущали самую густоту воды, казавшейся разжиженнымъ сиропомъ, а ударъ, даже легкій по ея поверхности сопровождался болью, какъ и ударъ по деревянной доск. Боле получаса пробылъ я въ вод Мертваго Моря. Предъ выходомъ изъ воды, я вздумалъ повторить опытъ Веспасіана и легъ, скрестивъ руки, на поверхности моря; это мн удалось легко, но вода быстро перевернула меня, едва не захлестнувъ мои уши и ротъ. Отойдя подальше въ море, гд ноги не доставали дна, и переставъ плавать, я попробовалъ стать въ вод, то-есть проплыть стоя, не употребляя извстныхъ пловцамъ манипуляцій. Нсколько секундъ я простоялъ въ такомъ положеніи, едва сохраняя равновсіе, но потомъ, внезапно покачнувшись подъ напоромъ воды, потерялъ равновсіе и перевернулся головой внизъ. Цной сильныхъ мышечныхъ напряженій я освободился изъ этого печальнаго положенія, но не усплъ еще прійти въ себя посл этого внезапнаго толчка какъ страшное жженіе въ глазахъ, во рту, носу и горл заставило меня стремглавъ броситься къ берегу. Второпяхъ я усплъ захлебнуться еще разъ и снова напустить соленой жгучей воды во вс отверстія, выстланныя слизистою оболочкой. Жженіе, обусловленное огромнымъ процентомъ солей растворенныхъ въ вод, было до того сильно что я чуть не кричалъ отъ боли. Представьте себ что въ глаза ваши попалъ растворъ крпкаго мыла, что въ ротъ и носъ вамъ насыпанъ мелкій порошокъ горькой соли, что въ горл першитъ пыль табачной трухи, и что на вс слизистыя оболочки тла капнуто растворомъ горчицы, и вы будете имть понятіе о томъ ощущеніи ка. кое испытывалъ я окунувшись въ вод Мертваго Моря. Закрывъ глаза отъ нестерпимой боли, чихая, кашляя и выплевывая чуть не съ кровью частицы соленой воды, неистово размахивая руками и ногами, я какъ сумашедшій выскочилъ изъ воды и помчался къ палатк, прося Арабовъ помочь мн и дать хотя глотокъ прсной воды чтобы промыть глаза. На мой отчаянный призывъ выскочилъ и полусонный Пижо. Увидя меня совершенно голаго, махавшаго руками, мотавшаго головой, чихавшаго, кашлявшаго, онъ обомллъ отъ изумленія. Съпомощью добраго Француза, изведшаго на меня весь запасъ своей воды, мои глаза прозрли, хотя были красны какъ у кролика-альбиноса. Для рта, носа, ушей и горла не достало воды, хотя острая жгучая боль была смягчена настолько что я могъ присоединиться къ неудержимому хохоту Пижо.

Понуждаемый жженіемъ всхъ слизистыхъ оболочекъ и еще остававшимся колотьемъ въ глазахъ, я неодтый вскочилъ на одну изъ лошадей, которыхъ Османъ велъ къ Іордану на водопой, и помчался бшенымъ галопомъ въ направленіи къ зеленой полос лса, таящаго быстротечный Іорданъ.

Все тло мое, несмотря на то что было обвяно струей разскаемаго воздуха, тмъ не мене не было сухо вполн. Какая-то липкая, жирная на ощупь, безцвтная на видъ и кое-гд освшая въ вид блой соли смазка покрывала его, скопившись особенно густо во всхъ складкахъ и впадинахъ тла; въ особенности много ея было между пальцами рукъ, гд отложились кристаллики соли. Волосы головы, бороды и усовъ были покрыты тою же липкою смазкой и до того склеены что отдльныхъ прядей разлпить было нельзя. Все тло какъ будто слегка чесалось, хотя это ощущеніе могло произойти и отъ осдавшихъ въ порахъ частицъ минеральныхъ солей. Нсколько разъ я пробовалъ лизнуть языкомъ свои. руки, но ощущеніе было до того жгуче что дальнйшихъ опытовъ я не хотлъ повторять. Все тло такимъ образомъ было какъ бы просолено.