В долине Иордана

Надо видть и испытать всю страшную силу волнъ Мертваго Моря чтобы судить о томъ дйствіи какое он могутъ производить даже на дикій камень, не говоря уже о нептуническихъ образованіяхъ. Если давленіе воды океановъ, содержащей не боле 4 % минеральныхъ солей, можетъ достигать страшной силы до 173пудовъ на одинъ квадратный футъ, а на тло человка, имющее въ среднемъ до 15.378 кв. сант., силы превышающей 2,800 пуд., то при содержаніи почти 25 %соли въ вод Мертваго Моря давленіе ея даже при незначительномъ волненіи можетъ развивать такую силу при которой не устоять даже крпкому камню. Немудрено поэтому что берега Бахръ-эль-Лута страшно изъдены и подточены волнами и что часть ихъ уже обрушилась въ море, заполнивъ обломками его побережья. Понятно также что ни одинъ, даже желзный корабль, не выдержалъ бы долго ударовъ полукаменныхъ волнъ и что при этихъ условіяхъ невозможно судоходство по водамъ Мертваго Моря. Еще при начал бури, когда на поверхности его ходили еще неволны, а небольшая рябь, уже начавшая набгать и плескаться о берега, я попробовалъ испытать на себ силу соленой воды выведенной изъ состоянія равновсія. Полураздвшись я вошелъ въ море, отошелъ отъ берега сажени полторы или дв, не чувствуя ничего кром особенной свжести воды, какъ вдругъ сильный толчокъ въ мои ноги еле не опрокинулъ меня; я думалъ вначал что я споткнулся или какой-нибудь камень заставилъ меня покачнуться, какъ второй толчокъ (произведенный очевидно ничтожною по высот, но значительною по длин волной) показалъ виновннка нарушенія моего равновсія. Силу удара набжавшей воды можно сравнить въ самомъ дл съ толчкомъ произведеннымъ невидимою рукой. Въ продолженіе своей скитальческой жизни я купался во многихъ моряхъ, озерахъ и быстрыхъ ркахъ; я хорошо знакомъ съ тмъ ощущеніемъ какое порождаетъ прибой океанской волны. Мн нравится это широкое, сильное и вмст съ тмъ ровное гладкое давленіе; съ нимъ еще можно бороться, можно осиливать его, прорзать. Не осиливъ прибоя, съ нимъ можно опрокинуться, упасть и понестись на волн подхватившей пловца. Можно ринуться со скалы въ самый разгаръ бури, въ самый водоворотъ бушующихъ волнъ, можно сразиться съ ними, и на ихъ же гребняхъ вынырнуть на поверхность, съ ихъ же помощью выбраться на берегъ неразбитымъ отъ удара волны. Дикари Полинезіи продлываютъ ежедневно этотъ опытъ на глазахъ Европейца, Арабы на берегахъ Іемена любятъ тоже бросаться во время бури въ самыя кипящія волны, наслаждаясь этою борьбой со стихіей. Съ водой Мертваго Моря этого продлать нельзя. Ринуться въ нее даже съ небольшой высоты — значитъ разбиться о ея неупругую поверхность; попытаться бороться съ ея волнами даже въ самомъ начал бури — такъ же невозможно какъ и прати противъ рожна. Небольшой по величин, часто еще не несущій пны на гребн, валъ Мертваго Моря собьетъ съ ногъ самаго сильнаго человка; ударъ его не будетъ такъ ровенъ и гладокъ какъ ударъ океанской волны: нтъ, онъ коротокъ, силенъ, ударяетъ какъ бы въ одну точку, заставляя быстро терять равновсіе. Онъ похожъ дйствительно на ударъ который можно сравнить съ быстрымъ, короткимъ толчкомъ, не дающимъ возможности сопротивляться. Когда я, немного разгоряченный сопротивленіемъ моря, задумалъ произвести новое купанье, зажмуривъ глаза и заткнувъ уши и носъ, все это я испыталъ на самомъ себ. Не отошелъ еще я пяти-шести саженъ отъ берега, какъ небольшія, короткія волны сбили меня съ ногъ, опрокинули, раздавили; я попытался встать и бороться снова, он опрокинули меня вновь; съ закрытыми глазами я ринулся грудью на встрчу волны, надясь прорзать ее руками сложенными для нырянія… но, одно мгновеніе… и я былъ уже безсиленъ, уничтоженъ, побжденъ…. Меня хлестнуло что-то похожее на куль упругой муки, опрокинуло сразу и понесло назадъ съ такою силой что будь на берегу камень, я былъ бы разбитъ до смерти. Чрезъ нсколько мгновеній посл того какъ я вступилъ въ борьбу съ волной, я уже былъ выброшенъ на берегъ, выброшенъ буквально какъ щепка или сучокъ. Я очутился на солончаковой окраин, лежа на спин, съ разбитою грудью, какъ бы съ изломанными конечностями, не имя возможности шевельнуться, хотя набгавшіе авангарды волнъ продолжали еще хлестать о мои наболвшіе бока.

Когда я очнулся, Пижо стоялъ надо мною, приподнимая меня за руки вмст съ Османомъ, который былъ сильно перепуганъ происшествіемъ случившимся съ его неблагоразумнымъ господиномъ. Увидя своихъ, я приподнялся и пошелъ къ палатк, еле двигаясь, словно разбитый параличемъ или едва оправившійся посл тяжкой болзни. Глотка два-три крпкаго вина и теплое одяло въ которое завернулъ меня Пижо скоро вернули мои силы, но я чувствовалъ такую сильную боль въ груди иоконечностяхъ что первые полчаса не хотлось шевельнуться. Еще два-три дня посл этого купанья я чувствовалъ тупую, по временамъ ноющую боль въ груди, замтную особенно при глубокомъ вздох. Верхнія конечности ныли первое время словно отъ непосильной работы, тогда какъ нижнія оправились скоро. Таковы были послдствія моего втораго купанья и попытки бороться съ волнами Мертваго Моря.

VIII