Читаем В другом районе мира полностью

Если я не спрошу, то никто не ответит и даженаше сердце – тук-тук – никого не найдет на пороге.Наш мирок – это что-то, прообраз пустого мирка.В нем у нас выдается бесчисленный вечер сурка:все одно, все знакомо – и мысли, и сны, и тревоги.Спи спокойно, мы будем как прежде на страже.

* * *

Есть час на бессонницу: надо с расчетомиспользовать время; с расчетом, с расчетом —на все, что досталось и кровью и потом,уже невозможное в завтрашнем дне.А я разучилась сражаться напрасно,стремиться и верить напрасно, напраснов иначе решенное кем-то негласно,по-прежнему искренне нужное мне.

* * *

За углом, мне казалось, еще продавали газеты и воду,Это было вчера, а сегодня там новый набор декораций.Заявляю открыто: в моем городке изменили погоду,Расписания, запахи, звуки, составы профессий и наций.Мой язык изучить, уверяю, не то чтобы просто – не сложно.Он теперь пригождается редко, увы, но, надеюсь, замеченГде-то в самой глуши, на подкорке, в нетронутом виде, возможно,А возможно, и в лучшем, чем в прежние дни – и по-прежнему вечен.

2017

* * *

Мой край света все дальше, за ним очень трудно угнаться:девяносто ступеней, прерывистый сон по ночам,десять тысяч шагов, или даже, пожалуй, пятнадцать —от двери до двери, узнавая замки по ключам,переулки – по плитам, часы – по сопенью младенца.Мой край света все дальше. Я думаю редко о нем,только долю секунды, уткнувшись лицом в полотенце.Все исчезло, я так далеко. В остальном —три часа в самолете и двадцать минут на машине.

* * *

Твой город при туманном свете дня —без памяти, без гордости, без смысла —размеренно отсчитывает числа,как кольца на замшелом срезе пня.И все вокруг – открытая витрина —без споров, без иллюзий, без преград —путей вперед и отступов назадв пространстве удивленного Берлина.

2019

* * *

за окном мог бы быть любой город,с теми же дээмами, автобусами, аптеками,такое же Рождество, промозглый холод,небо, раскрашенное фейерверками.кокон моей суеты прочнее прочности,местность размечена выходами, остановками,ты спросишь, к чему ландшафту такие почести?а я скажу, невозможно быть бесконечно ловкимии всегда изобретать новые пути отступа,проверять, бьется ли сердце, с собой ли ключи, документы,а потом уходить в неизвестность, натыкаться там сослепуна дээмы, аптеки, автобусы и прочие элементы.

* * *

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ

Пожалуй, это последняя литературная тайна ХХ века, вокруг которой существует заговор молчания. Всем известно, что главная книга Бориса Пастернака была запрещена на родине автора, и писателю пришлось отдать рукопись западным издателям. Выход «Доктора Живаго» по-итальянски, а затем по-французски, по-немецки, по-английски был резко неприятен советскому агитпропу, но еще не трагичен. Главные силы ЦК, КГБ и Союза писателей были брошены на предотвращение русского издания. Американская разведка (ЦРУ) решила напечатать книгу на Западе за свой счет. Эта операция долго и тщательно готовилась и была проведена в глубочайшей тайне. Даже через пятьдесят лет, прошедших с тех пор, большинство участников операции не знают всей картины в ее полноте. Историк холодной войны журналист Иван Толстой посвятил раскрытию этого детективного сюжета двадцать лет...

Иван Никитич Толстой , Иван Толстой

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное