Читаем В другом районе мира полностью

привычно ни о чем значимом не думаю, предвкушаю жару,барабаню пальцами по стеклу, смотрю на розовое небо,остерегаюсь перемен, не сожалею, не стесняюсь, не вру,слушаю, как она жует мякиш своего любимого хлеба,не считаю дней, они улетают, что их считать,не ищу друзей, они сами находятся – правда, все хуже,не схожу с ума… не пишу о себе ни в блог, ни в тетрадь,вообще не пишу… зато научила ее перепрыгивать лужи —и это, пожалуй, одно из лучших моих достижений.

2020

* * *

Я лежу в твоей комнате, потому что мне здесь лежится спокойно.Уютно шумит увлажнитель, но ты все равно дышишь ртом -Значит, мне надо встать, повернуть тебя, раскинувшуюся вольноНа бочок. Это тоже – занятие. Остальное будет потом.Сон потом, страхи потом, куча несделанных дел – потом, это не главное.В принципе, нет ничего главного, только этот момент, в котором мне не страшно, не больно.Я сделаю когда-нибудь, а может, не сделаю, нечто великое и славное,А сейчас мне просто надо повернуть на бочок тебя, раскинувшуюся вольно.

* * *

you stayed with me through distances and sorrows,now let it be and be that as it may.we fight a war of different tomorrowsby overcoming every single day.in fact, we own no places worth a tear,in fact, we take too little for a fact.two duties left: the house that I steerand keeping all my memories intact.

* * *

– Узник, привет, привет!– Привет, привет, лето!– Тебя что-то нет.– Тебя тоже нет.Ты знаешь, как странно это?– Ну как же, смотри, смотри,я тянусь от самого небадо самой входной двери.– Лето, я посмотрел бы,но дверь открыть не могу.Здесь моя крепость, мой дом.Лето, ты теплое, лето?– Очень. Я за окном,выгляни после рассвета,Я тебе помашу на бегу.

В другом районе мира: в прозе

2011

Пью четвертую кружку ромашкового чая. Вокруг – хаос, который надо уложить в два чемодана.


Вещей, на самом деле, не так уж много. И укладываются они очень компактно.


Стояла у шкафа, выбирала, что возьму – и тут меня настиг девчачий разлом мозга из серии "и эту кофточку, и эту, и эту, и вот эту, и таблеток от жадности". Усилием воли подавила в себе девочку и взяла только самое практичное из красивого.


А если честно, наибольший хаос – в голове. Вот где настоящая разруха.

Ковентри, Англия

Иногда я очень завидую людям, испытывающим что-либо (по той или иной причине ценное и значимое для меня) впервые.


Жаль, что в некоторые моменты прошлого уже никогда не вернуться. Вовсе не для того, чтобы что-то менять, а просто так – пережить заново собственные ошибки. Или не ошибки. Так, как это возможно только в самый первый раз.

Жизнь – безумно скучная штука, когда в ней все узнаваемо.


Это я не к тому, что моя жизнь – безумно скучная. Ни в коем случае. Я за эти три недели вне родины узнала о мире больше, чем за последнюю пару лет.


Это я так… про абстрактное.

Аутотренинг

– Я хочу влюбиться.

– Бывает.

– Нет, ну правда. Чтобы как весной. Сердце стучало, коленки дрожали, лишнее слово сказать было неловко.

– Выпей поллитра эспрессо.

– Фу.

– Что "фу"?

– Я тебе про любовь, а ты мне про хрень всякую.

– Правда?

– Что "правда"?

– Правда что?

– Тьфу. Иди к черту.

– И как, есть кто-нибудь на примете?

– Был бы, влюбилась бы.

– Прямо сразу?

– Прямо сразу. Вот с первого взгляда.

– И коленки бы сразу задрожали?

– Я за свои коленки не отвечаю.

– Как так?

– Что "как так"? Не морочь мне голову.

– Ну хорошо. Но зачем влюбляться?

– Как зачем? Ну чтобы это… сердце стучало.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ

Пожалуй, это последняя литературная тайна ХХ века, вокруг которой существует заговор молчания. Всем известно, что главная книга Бориса Пастернака была запрещена на родине автора, и писателю пришлось отдать рукопись западным издателям. Выход «Доктора Живаго» по-итальянски, а затем по-французски, по-немецки, по-английски был резко неприятен советскому агитпропу, но еще не трагичен. Главные силы ЦК, КГБ и Союза писателей были брошены на предотвращение русского издания. Американская разведка (ЦРУ) решила напечатать книгу на Западе за свой счет. Эта операция долго и тщательно готовилась и была проведена в глубочайшей тайне. Даже через пятьдесят лет, прошедших с тех пор, большинство участников операции не знают всей картины в ее полноте. Историк холодной войны журналист Иван Толстой посвятил раскрытию этого детективного сюжета двадцать лет...

Иван Никитич Толстой , Иван Толстой

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное