Въ двнадцатомъ часу

— Нтъ, нтъ, онъ умеръ! въ этомъ вы можете быть уврены, онъ умеръ.

Посл этого она спросила о Свен и Бенно не считалъ нужнымъ скрывать отъ йея, что положеніе Свена можетъ имть опасный исходъ; тогда она сказала:

—- Не дайте ему умереть, или лучше пускай и онъ умретъ — теперь уже все равно! и при этомъ она улыбнулась такою ужасною улыбкой, какую только разъ въ жизни Бенно видлъ на лиц знаменитой трагической актрисы въ роли лэди Макбетъ. Въ то же время мистрисъ Дургамъ махнула ему рукой, чтобъ онъ ушелъ.

Бенно никогда не гіринадлежалъ къ числу поклонниковъ Корнеліи. Ея мрачная, гордая наружность во всякое время не могла бы нравиться его веселому, живому характеру, а замтивъ, что она завлекала его мечтательнаго друга въ такое положеніе, изъ котораго Бенно ничего не предвидлъ хорошаго, разумется этого онъ никакъ уже не могъ ей простить. Сегодня же она показалась ему какимъ-то злымъ геніемъ, прекраснымъ вампиромъ, съ единственнымъ свойственнымъ ему назначеніемъ, распространять вокругъ себя смерть и разрушеніе. Не съ адскою ли силою она завлекла несчастнаго Свена до такой степени, что онъ забыл вс свои нравственныя убжденія, печальныя воспоминанія своей жизни, для того, чтобы безъ всякаго сопротивленія поддаться этой проклятой, необузданной страсти, которая и теперь преслдовала его душу до самаго преддверія смерти, потому что во всх дикихъ фантазіяхъ его бреда одинъ образъ прекрасной, величавой женщины носился предъ нимъ? Онъ стоялъ съ нею на крутомъ обрыв и вмст съ нею взиралъ на обширный міръ, озаренный солнечнымъ свтомъ, и все что онъ видлъ ему принадлежало и все съ своею жизнью онъ полагалъ къ ея ногамъ! Онъ сидлъ съ нею въ гостиной, обложенной коврами; отрадный свтъ лампы падалъ на ея темные, блестящіе волосы; онъ положилъ голову на ея колни и изъ его глубоко взволнованнаго сердца текли ласковыя слова нжнйшей любви, а она ласково приглаживала рукою волоса на его пылающей голов и ея глаза какъ звзды горли въ полумрак... А вотъ плыветъ онъ съ нею на челнок по рк, сверкающей вечернимъ свтомъ; онъ проситъ ее сказать, любитъ ли она его, но когда онъ схватилъ ее за руку, оказалось, что это не она, а ея мужъ, и вдругъ насталъ мракъ и они потонули въ разверзшейся бездн, въ которой кишли чудовища, гнавшіяся за нимъ съ длинными острыми зубами.

— Какой будетъ этому конецъ? вздыхалъ Бенно, прикладывая ледъ къ пылающей голов своего друга: — еслибъ я былъ не такимъ сангвиникомъ, то вероятно пожелалъ бы, чтобъ ужъ лучше онъ умеръ, потому что, на сколько я его знаю — для него навсегда погибло счастье.

Но сильная натура побдоносно восторжествовала надъ жестокими ударами, которые Свенъ долженъ былъ вынести. Чрезъ нсколько дней онъ пришелъ въ себя и пробудился къ сознанію жизни. Печальное пробужденіе! Опасенія Бенно, повидимому осуществились: на уныломъ, впаломъ лиц не осталось и слдовъ бодрой юности и жизненной радости. Онъ сообщилъ Бенно — предъ которымъ не скрывалось уже тайны — все, что происходило между нимъ, Корнеліей и мистеромъ Дургамомъ въ тотъ достопамятный вечеръ. Отъ Бенно онъ узналъ, что тло Дургама было отыскано и уже предано земл. Затмъ наступило молчаніе; наконецъ Свенъ спросилъ:

— Видлъ ли ты Корнелію?

— Да.

— И что же?

— Она и сегодня, какъ была вчера, и если хочешь, какъ всегда, нма, холодна, непостижима. Она сидитъ у постели больного Эдгара, который каждую минуту спрашивалъ, когда папа вернется. Она иметъ теперь хорошій случай видть другую сторону медали.

— Спрашивала ли она обо мн?

— Одинъ разъ и затмъ никогда.

Свенъ нетерплило метался по постели и застоналъ отъ физической и душевной боли, его терзавшей.

— Когда мн можно будетъ оставить эту проклятую постель? ворчалъ онъ, вытащивъ изъ-подъ одяла исхудалую блую руку.

— Зачмъ?

— Какой странный вопросъ! Затмъ, чтобъ къ ней идти.

— Насколько я понимаю ее, она сама пришла бы къ теб, еслибъ желала тебя видть.

— Хотя бы по-крайней-мр написать къ ней!

— Насколько я знаю ее, она давно сама бы написала теб, еслибъ имла, что сообщить.

— Ты невыносимъ! сказалъ Свенъ нетерпливо, и повернулся на другую сторону.

Бенно чувствовалъ глубочайшее состраданіе къ своему несчастному товарищу, насколько способна была его живая натура къ такой чувствительности. Но онъ самъ никогда не бывалъ и въ приблизительно-подобномъ состояніи душевномъ, а еслибъ даже онъ вполн сочувствовалъ ему, то все же счастье его друга такъ близко лежало у него на сердц, что онъ не могъ уклониться отъ желанія вылечить его отъ этой окаянной страсти, даже еслибъ пришлось употребить для того жестокія средства.

«Ему уступать, значитъ только усиливать его безуміе», думалъ онъ про-себя, когда Свенъ съ двойной чувствительностью больного и душевно страдающаго отъ несчастной любви, или отвчалъ упорнымъ молчаніемъ на вс его краснорчивыя убжденія противъ безумія такой страсти, или называлъ его безчувственнымъ, пошлымъ варваромъ.

Удивительно было, что смерть Дургама не произвела вначал особеннаго впечатлнія на душу Свена, что служило новымъ доказательствомъ для Бенно, какъ исключительно душой его овладло только одно чувство.