В двух битвах

Как раз в эти дни в соединении и был получен важный приказ Верховного главнокомандующего. «Этот приказ, — как написал в политдонесении Николаев, — запал в души людей, заставил их подтянуться и с болью в сердце подумать о судьбах Родины, о том, как дальше воевать».

Угрюмые, молчаливые, с опущенными головами, будто под тяжким грузом, стояли солдаты, слушая стучащие в сердце слова приказа.

В стороне шумел густой смешанный лес. Он стоял черный, неприветливый. В сердцах солдат еще больше разгорелась ненависть к врагу.

А вечером Николаев на партийном собрании у опушки сказал:

— Ни одна наша рота, ни один взвод не запятнали своего боевого знамени, не о нас конкретно речь. Но пусть каждый подумает, как дальше жить, как воевать и можно ли оставлять врагу на поругание наши села и города, нашу отцовскую землю.

Напряженность возрастала. Это было видно по работе отдела кадров армии. В дивизию одних офицеров присылали, других отзывали. Чувствовалось, что войска готовят к еще более тяжелым боям. Все меньше и меньше оставалось старых боевых друзей у Николаева. Уехали начальник особого отдела майор Смышников, прокурор дивизии Конев... и совсем неожиданно комдив Вандушев. Жалко было Смышникова, Конева, а о Вандушеве — что ж сожалеть. Что был, что не был. Мало пришлось поработать.

Через два дня приехал новый комдив. В штабе, куда пришел начподив, дымила лишь одна плошка, и все-таки Андрею удалось рассмотреть внешность Виктора Сергеевича Хлебова. Неказист с виду: невысокий приземистый, широкоплечий, сравнительно молод, лет тридцати трех — тридцати пяти. Одет просто: выгоревшая гимнастерка защитного цвета, такие же бриджи и хромовые, изрядно поношенные сапоги. Немного скуластое лицо с глубокой складкой между бровями выражало наличие воли и большой энергии. Умные голубые, с синеватым оттенком, глаза его были очень подвижны и при разговоре часто озарялись чуть-чуть заметной иронической усмешкой. Грудь Хлебова украшал орден Красного Знамени, значок за бои у озера Хасан и медаль «XX лет РККА». Говорил новый комдив спокойно, деловито, как бы взвешивая каждое слово. Интересовался он делами в дивизии и крайне скупо говорил о себе. Из его коротких ответов на вопросы Николаева выяснилось, что прибыл Хлебов из бригады, командовал которой непродолжительное время. Война застала его на последнем курсе Военной академии имени Фрунзе. Вот и все, что было сказано. Но у Андрея о новом комдиве сложилось неплохое впечатление. Перед уходом он попросил у него партийный билет. Хлебов, смутясь, ответил:

— К сожалению, партийного билета у меня нет. Я еще остаюсь пока беспартийным большевиком...

— Так вы и не были в партии?

— Нет, не был. Думал много над этим, но пока не решил.

10. На Южный фронт

В конце июля и первых числах августа дивизия размещалась в районе Нелидово. Здесь штаб и получил приказ на погрузку. Текст его был лаконичен. Если что и бросалось в глаза, так это сжатость сроков погрузки. Однако это могло быть заметно только опытному глазу. Большинство же командиров, даже из управления не обратили на это внимания и восприняли как очередной приказ на передислокацию, лишь на насколько большее расстояние, поскольку в действие вводилась -железная дорога.

Такое относительное равнодушие, конечно, не было случайностью. Оно явилось логическим результатом частых перебросок дивизии. Эти чередующиеся броски с одного участка фронта на другой вызывали у некоторых старших офицеров реплики: «Хуже всего быть в резерве фронта или армии: и дела вроде не делаешь, и все время в пути болтаешься».

За два дня до погрузки в дивизию прибыло пополнение. Николаев сразу же выехал в 74-й гвардейский полк. Новички расположились в лесу. Горели костры, варилась каша. Начподив подошел к группе солдат:

— Здравствуйте, товарищи! Как они, дела котловые?

— Ничего, Каша есть, жить можно. А вы кто же будете, дозвольте спросить!

Николаев назвал себя. Сразу посыпались вопросы о дивизии, боевом пути, о делах на фронте.

И полился долгий задушевный рассказ.

Осенью 1941 года сформировалась 75-я отдельная морская бригада, В декабре, в разгар боев, она прибыла под Москву, в район Нахабино, Отсюда вскоре была переброшена на Северо-Западный фронт, к Старой Руссе. В этом районе в жарких ночных боях прорвали фронт 16-й германской армии и вышли на ее тылы. Не зная отдыха и усталости, решительными ночными атаками моряки громили вражеские гарнизоны и неудержимым потоком двигались на юг.