В двух битвах

— Премного признателен вам, товарищ старший батальонный комиссар! Я виноват... Я полностью признаю свою вину. Поступил совершенно необдуманно, как мальчишка, как последний трус... Клянусь, жизнью клянусь, искуплю вину. Поддался чувствам, и получилось гадко. Низко. Недостойно!

Умные глаза Нагриса налились слезами. Лицо покрылось испариной, пальцы рук нервно скакали по ремню. Он стоял перед Андреем оглушенный, подавленный, с трудом сдерживая рыдания.

— Полно, полно! Держите себя в руках. Все ясно, идите! Ожидаем от вас дела. Только дела! Запомните: последнее и будет определяющим при решении вопроса о вашей партийности в дивизионной парткомиссии.

И Нагрис нашел в себе силы честно признать свою тяжелую ошибку и с достоинством взяться за ее исправление. Ночью он дважды с ротой ходил в атаку; подразделение большие потери понесло, но успешно выполнило боевой приказ, и тем самым Нагрис искупил свою вину. Через несколько дней партийная комиссия пересмотрела решение полкового партийного бюро и оставила Нагриса в партии, объявив ему строгий выговор с занесением в учетную карточку.

Тяжелые, кровопролитные бои в районе Паньшино медленно затихали. Контратаки врага постепенно ослабевали и не имели успеха. Становилось очевидным, что гитлеровцы под ударами советской гвардии были вынуждены отказаться от своего первоначального замысла и, начиная с участка 27-й гвардейской дивизии и по всему фронту правее ее, переходили к обороне. Однако левее гвардейцев, в шести-семи километрах от их командного пункта, в районе хутора Вертячий, шли тяжелые и все нарастающие бои. Немецкое командование вводило в бой все новые и новые части. Врагу ценой больших потерь удалось прорвать оборону советских войск. Его передовые части устремились на Сталинград. Одновременно фашисты продолжали методично и расширять плацдарм. Гитлеровцы спешно стянули до десятка дивизионов зенитной артиллерии для прикрытия пере, правы, сосредоточили на этом направлении значительные силы истребительной авиации.

Николаев стоял на высотке и смотрел, как к переднему краю подходит девятка «илов» — «черная смерть», как называли их немецкие солдаты. Шли они, поблескивая на солнце округлыми плоскостями, очень низко. Следом за ними на некотором удалении, петляя и растягивая путь, двигалась девятка краснозвездных истребителей. Вот «ильюшины» уже делают боевой разворот и со стороны солнца заходят на бомбежку. Враг встречает советских летчиков плотным заградительным огнем зенитной артиллерии. Однако огонь гитлеровцев не в силах остановить натиск «илов». С земли представляется, что они никакого внимания не обращают на огонь. И только оказавшись у цели, самолеты решительно бросаются в атаку. В клубах черных разрывов зенитных снарядов они идут в пике и тут же пускают в ход свою ракетную артиллерию. И сразу после этого кажется, что все «илы» объяты пламенем и по крутой наклонной линии устремляются к земле. Но, к счастью, это только кажется и продолжается какие-то доли секунды. Почти около самой земли летчики круто выводят свои машины из пике, на две-три секунды ставят их почти в горизонтальное положение, а затем, снова наклоняя нос и «ползая» по земле, начинают бесстрашно потрошить фашистские окопы. Раскаленные реактивные снаряды поднимают языки пламени, перемешанного с землей и пылью.

В районе Вертячего, несмотря на геройскую работу летчиков, части Красной Армии не смогли сдержать натиск врага. Фашисты устремились на Сталинград. Стало известно, как первую и значительную колонну гитлеровских танков встретил уничтожающим огнем женский зенитный дивизион, защищавший с воздуха Сталинград. Советские девушки не растерялись. Они направили зенитки на приближавшуюся к городу танковую колонну и за несколько минут так ее разделали, что только немногим удалось спастись бегством. Много десятков сожженных и изуродованных немецких танков застыли на месте и надолго остались памятниками мужества и отваги советских женщин!

В первых числах сентября тяжелые бои развернулись на подступах к Сталинграду. На участке же гвардейской дивизии полковника Хлебова установилось сравнительное затишье. Гвардейские полки перешли к обороне. Начиналась однообразная и довольно-таки скучная фронтовая жизнь.

Придонская степь с выгоревшей, но высокой и густой травой постепенно заполнялась хорошо замаскированными траншеями огневыми точками, блиндажами. С каждым днем гвардейцы глубже уходили в землю, прочнее и надежнее воздвигали оборону. Командующий 4-й танковой (позже переименованной 65-ю) армией остался очень доволен боевыми действиями дивизии и объявил гвардейцам благодарность.

Командиры и политработники много труда вкладывали в подготовку снайперов. Вскоре каждый полк имел знатных снайперов, которых знала вся дивизия. На слете снайперов выступил командир дивизии Хлебов. Своей жаркой немногословной речью комдив зажигал их. Люди были готовы пойти за таким командиром в огонь и воду, на любой подвиг.