В двух битвах

Природа будто нарочно создала утес для наблюдательного пункта. Совсем рядышком оказался наш древний Холм! Выделялись большая церковь и центральная улица. На солнце красиво, с темно-голубоватыми переливами колыхалась Ловать. Мне не хотелось отрывать взгляд от этой картины, и только просвистевшая пуля положила конец беспечному наблюдению.

Мы прошли несколько метров по траншее и вошли в крохотный блиндажик командира батареи. Нас встретил высоченный блондин с задумчивыми карими глазами.

Поздоровавшись, я попросил его рассказать о делах в батарее, о том, что подмечено нового у фашистов, сколько имеется снарядов.

— Снарядов хватает. Гитлеровцы рады были бы сровнять наш утес с землей, однако сие от них не зависит. Вражеские снаряды нашу вышку минуют, но один из их снайперов весьма исправно работает. — Капитан посмотрел на часы. — Вам повезло. Это я серьезно говорю. Ом только что сменил своего молодого напарника. Сейчас мы увидим его мастерство. Попрошу вас встать за стенку. — Он поправил над собою броневой щиток и на палке приподнял вражескую каску. Она тут же вздрогнула. Капитан передал мне каску со сквозным пулевым отверстием. —Сегодня неразрывными стреляет. Промахов не делает.

Узкая коленчатая траншейка привела нас к стереотрубе.

Я прильнул к окулярам. Расстояние до города сразу сократилось вдесятеро. Теперь было видно, что Холм здорово пострадал. Одна из церквей превратилась в горку из кирпича и щебня. Много других развалин, пожарищ. Улицы пусты.

Продолжая смотреть, я уселся на табурет. На окраинах, а кое-где и внутри города увидел орудийные вспышки. На юго-западной окраине заметил с десяток гитлеровцев. Они подошли к какому-то навалом сложенному грузу, похожему на мотки с колючей проволокой, и стали работать. У меня появилось желание накрыть цель. Только об этом подумал, как подошло несколько женщин в сопровождении немца. Они приблизились к гитлеровцам и начали что-то делать. Спрашиваю артиллериста: пристрелено ли это место?

— Да, это около цели № 5. Фашистов можем накрыть с первого снаряда. Но тут же наши женщины... Днем фашисты работают под прикрытием женщин, а нередко и детей сгоняют. Они знают, что мы стрелять по женщинам и детям не будем. Впрочем, можно покараулить, возможно, женщины отлучатся. Так бывает. На всякий случай я прикажу батарее приготовиться.

Капитан пошел к телефону. Я продолжал смотреть.

— Так это же орудия? Целая батарея? — зову капитана.

Тот молча смотрит. Да, на окраине появились три орудия. Капитан отдает в телефонную трубку какие-то распоряжения. Проходит одна-две минуты, и сзади гремит выстрел.

— Беглый! Пятью снарядами! — приказывает капитан. На огневой позиции врага взвихрились черные клубы дыма.

Попрощавшись с артиллерийским капитаном, мы с ротным командиром прошли в его подразделение. Здесь вскоре меня позвали к телефонному аппарату. Я услышал знакомый голос артиллериста:

— Докладывает комбат тяжелой. Начатое вами наблюдение продолжили. И не напрасно. Женщины отошли, и мы фашистов угостили беглым. Ни один не уполз.

Свежая апрельская ночь входила в свои права, когда мы с Зарей вернулись в штаб бригады.

И мы и немцы готовились к наступлению. Части нашей армии нацеливались на Холм с задачей покончить с окруженным гарнизоном врага. Фашисты также вели приготовления к наступлению на Холм, чтобы соединиться со своим гарнизоном и прочнее закрепиться в городе.

Вражеская авиация сосредоточивала усилия слева от нас. Их самолеты два-три раза в день «обрабатывали» берег Ловати и прибрежную полосу. Гитлеровцы этим убивали двух зайцев: создавали впечатление, что наступление готовят на участке нашего левого соседа, и попутно подавляли огневые точки слева от бригады моряков, тем самым страхуя себя от удара во фланг при своем наступлении на нашем участке.

28 апреля части 3-й ударной армии возобновили наступление на Холм. С началом артподготовки две усиленные роты под командованием Морозова (они только и участвовали от бригады в наступлении) двинулись вперед. Справа от комбата полз Павлинов. За отличие в боях в штурмовой группе Леснова ему присвоили звание старшины второй статьи и назначили помощником командира взвода.

Впереди бушевал огненный смерч, поднятый нашими снарядами. Вся артиллерия бригады сосредоточила огонь на узком участке фронта. Противник не видел наступающих, поэтому только отдельные пулеметы его вели неприцельный огонь. Шальные пули заунывно попискивали над головой Морозова. Переползая, он косил глаза на часы. Время летело быстро, и Морозов поторапливал: «Быстрее! Быстрее! Не отрывайтесь от земли!»

Комбат хорошо понимал, что успех атаки решат стремительность и внезапность. Внезапность, конечно, относительная. Раз началась артподготовка, то за нею последует и атака. Об этом знает каждый солдат и у нас и у противника. Но никто из офицеров врага не знает, что ровно через двадцать минут огонь артиллерии будет перенесен в глубь его обороны. Морозов торопил людей, чтобы не дать возможности врагу раскрыть наш замысел.