В двух битвах

— Да-а... — протянул Морозов. — Нахлобучку, конечно, заслужили. Может, артиллерия не так сработала, как наша? Фронт-то у них, видно, шире был. А если огневые точки не подавить — не пройдешь. Сами на горьком опыте убедились.

Комбат поднес к глазам бинокль, рассматривая вражеские позиции.

— У них полным ходом идет подготовка. Скоро начнут. Хорошо бы, среди наблюдателей побольше было коммунистов и комсомольцев.

— Это можно, — ответил Лазунков и быстро зашагал по траншее.

Подошедшему адъютанту старшему Морозов приказал поставить на флангах по станковому пулемету. Инструктировал расчеты сам:

— Сектор обстрела у вас ограничен. Надо расчистить, — говорил он правофланговым пулеметчикам. — Гитлеровцы попытаются обойти нас. Так что тщательнее смотрите!

Дальнейшие события показали, что Морозов очень своевременно распорядился об установке этих пулеметов. Через час они вступили в дело и работали до позднего вечера. Однако полностью пресечь попытки фашистов оттеснить наши роты не смогли.

На участке, который занимал батальон, уже два часа стояла тишина. Утомленный Морозов присел на цинковый ящик со снаряженными пулеметными лентами. Он только что обошел траншеи. Повязка на его шее пропиталась кровью и потемнела. Молодое широкоскулое лицо вымазано гарью. Из-под сдвинутой на затылок ушанки выбился непослушный клок густых льняных волос. Живые серые глаза покраснели. Не изменился лишь его взгляд: острый, по-ребячески задорный.

— Ну что там?.. — спросил он Павлинова, в бинокль рассматривавшего позиции врага.

— Пока тихо. У орудийных расчетов — беготня. У минометной батареи, что вами обнаружена, тоже возня какая-то идет А вот справа уже пятый фриц перебежал к другому дому..

— Не спешат. Видно, основательно решили подготовиться..

— Товарищ гвардии старший лейтенант! Прибыли к вам для наблюдения за противником. Докладывает сержант Ильиченкова, — услышал вдруг Морозов звонкий голос. Он обернулся Позади него стояли Тоня и младший сержант Перекрестов.

— Как вы умудрились добраться? — удивленно спросил Морозов.

— Без особых трудов. У вас же тихо...

— Странно. А мне доложили, что раненых до вечера эвакуировать невозможно. Двух попытались перетащить — не получилось. Одного фашисты убили...

— Но это раненых. А мы же здоровые, — улыбнулась Тоня.

— Да, но вы не вовремя пришли, — не столько недовольно, сколько огорченно заключил Морозов. — Через час-полтора у нас будет не до наблюдения.

— А что же у вас будет?

— Все, кроме веселья. На сковородке окажемся, вот что.

— Тогда мы вовремя пришли. Считайте, что двумя автоматчиками у вас стало больше. Я думаю, что вы не отправите нас обратно?

— Нет, нет. Ни в коем случае! — Морозов поднялся и повел Тоню и младшего сержанта на левый фланг, так как оттуда лучше просматривалась глубина обороны гитлеровцев.

— Только вы осторожнее, — предупредил он девушку, — у фашистов в домах снайперы.

Тоня уважала Морозова, этого мужественного, независимого человека, и хорошо знала, что он к ней давненько уже неравнодушен. Она вспомнила, как неделю назад в районе Хрущевки она пришла с тремя своими разведчиками наблюдать за противником: готовилась очередная вылазка в тыл. Морозов тогда категорически воспротивился, чтобы Тоня вела наблюдение из бинокля. Говорил, что у фашистов орудуют два снайпера, и он не может рисковать «дочерью роты» в батальоне, которым он командует. Сам ушел за стереотрубой.

Она хотела воспользоваться его отсутствием и собралась уже приладить бинокль. Но его тут же взяла чья-то сильная рука. «Не велено этого делать!»

Тоня обернулась и увидела высоченного матроса. До этого он стоял в стороне и, казалось, был занят чем-то другим. Девушка на него и внимания не обратила.

«Почему «не велено»?.. А вы кто, собственно говоря?» — рассердилась Тоня.

«Я ординарец комбата. И мне поручено проследить за выполнением отданного им распоряжения».

«Ах вот как!..»

В это время появился улыбающийся Морозов со стереотрубой. Весь день она вела наблюдение посредством этого «глазастого» прибора. Дважды к ней приходил Морозов. Она знала, что его мучил один вопрос: кто возглавит ночью разведчиков? Но он его до вечера так и не решился задать. Когда же узнал, что не Тоня, то не сумел скрыть своей радости. Не ускользнуло и сейчас от ее наблюдательных глаз его раздвоенное чувство: с одной стороны, радость, что увидел ее здесь, и, с другой, тень огорчения оттого, что скоро она окажется с ним в тяжелом бою. Ему никак не хотелось подвергать ее риску! Заметила Тоня и то, как он неохотно оставил ее. Ему хотелось с ней побольше поговорить.

«И зачем она вздумала прийти к нам в такое неудачное время? Еще, чего доброго, ночью за «языком» поползут. Видно, совсем не представлял обстановки этот Гус, посылая ее сюда!» — с досадой подумал Морозов.

— Ты видел разведчиков? — спросил Лазунков, когда Морозов подошел к наблюдательному пункту.

— Видел!—досадливо махнул рукой тот.

— Эта «дочь роты» на край света приползет. Я их к тебе послал. Думаю, что ты лучше ей растолкуешь. Времена наблюдения прошли. Мы сейчас заняты более горячим делом.