В двух битвах

Вот и исходный рубеж для атаки. Расчет Морозова оправдался: он сэкономил немного времени, до «Ч» — начала нашей атаки — осталось семь минут. «Люди отдышатся — и тогда двинем», — подумал комбат. Перед подразделениями стояла задача: на узком участке фронта прорвать оборонительную линию врага, ворваться в город Холм и во взаимодействии с соседними частями разгромить противника в городе. Если же у других атака захлебнется, то закрепиться на окраине города.

Морозов послал к ротным связных, чтобы передали: «В первой шее не задерживаться! Стремиться ко второй».

На востоке чуть-чуть начинало сереть. Морозов последний раз взглянул на часы. Две минуты осталось до переноса огня. И тут же вправо, и влево полетел его приказ: «Приготовиться!..»

«Молотят здорово, — подумал он об артиллеристах, — Ни одного недолета! Должны прорваться».

В эту же минуту он не увидел, а больше почувствовал, как вал огня вихрем перенесся дальше.

— Вперед! В атаку! За мно-о-ой! — разнесся его резкий голос. И он, выпуская короткую очередь из автомата, устремился вперед. И только обозначилась гряда окопов врага, он пустил гранату и следом за взрывом спрыгнул в траншею. Две-три минуты потребовалось, чтобы покончить с забившимися на дно траншеи гитлеровцами.

— Впе-р-р-е-ед! — Невысокий, подвижный, Морозов словно с помощью пружины выскочил из узкой траншеи, откатился, вскочил на ноги и крикнул: — Ура!

Вторая траншея врага проходила по окраине города. Ее отделяла от первой трехсотметровая неровная, почти сплошь покрытая воронками местность. Огневой вал нашей артиллерии продолжал бушевать на второй траншее, и Морозов вынужден был придержать атакующих. Он уже недоумевал, почему так долго не переносят огонь? Не придется ли скомандовать «ложись»?

Нет, не пришлось. Огневой вал удалился. Схватка во второй траншее была короткой. Роты продолжали продвигаться вперед. Лишь плотный огонь врага из подвалов домов заставил цепь залечь. А вскоре нараставшие потери заставили Морозова увести подчиненных в траншею, только что отбитую у врага. Уставший, обозленный неудачей, в пробитой в нескольких местах шинели подполз он к укрытию. Вслед за ним в траншею спустился и не отстававший от него Павлинов.

— Товарищ комбат, да вы в шею ранены! У вас весь ворот в крови! — воскликнул Павлинов.

— Не может быть, — успокаивая дыхание, безразлично ответил Морозов, медленно проведя рукой по шее. — Пожалуй, ты прав.

— Это я разом вас перевяжу, — так же, как и командир, тяжело дыша, Павлинов достал из противогазной сумки индивидуальный пакет и стал перевязывать рану.

Подошедшим ротным Морозов приказал закрепиться и связаться с соседями, распорядился, где разместить раненых.

Начинало светать. В это время Морозову доложили, что в левофланговой роте выбыл командир.

Тяжело ранило шальной пулей. Взводные там выбыли из строя еще во время атаки.

— Командуйте ротой! — приказал Морозов Павлинову. Прежде чем отпустить его, предупредил о возможных контратаках.

Связи со штабами бригады и батальона у Морозова не было, но по стрельбе слева и справа он понял, что значительно вырвался вперед. Соседи дальше первой траншеи не продвинулись. Значит, фланги открыты. Придется готовить круговую оборону. » Неожиданно телефонист позвал комбата к аппарату — только что установили проводную связь. Услышал голос Сухиашвили. Комбриг, выслушав доклад, объявил ему и ротам благодарность. Приказал закрепляться, усилить фланги. В случае контратаки обещал поддержать артиллерией.

— Приспособьте траншею врага к круговой обороне. Берегите боеприпасы, — наставлял капитан первого ранга.

— Будет исполнено. Забранного не отдадим! — отвечал возбужденный Морозов.

Только он закончил разговор, как приполз капитан Лазунков.

— Мы в полукольце, — сказал комбат. — Шагай на левый фланг, а я — в другую сторону. Требование едино: во взводе наблюдает командир, другие трудятся — готовят позицию к круговой обороне.

Обходя раненых, Морозов каждого наделял теплым словом.

Старший лейтенант переживал: большие потери. Хотя и удивляться нечего. Каждый подвал у врага — огневая точка.

Возле работающих гвардейцев Морозов задерживался недолго. Наметанный глаз сразу замечает недостатки. Обрадовался за легкораненых. Все они остались в строю.

Вернувшись, опять встретился с Лазунковым.

— Да, меньше половины в строю осталось, — пожаловался Морозов.

— Нужно людей у комбрига попросить. Небось...

— Что? Просить? У комбрига?! Не буду! Отругает. Скажет, воевать не умеем. — Он нетерпеливо сделал несколько шагов. — И прав будет. Много людей потеряли в самые последние минуты... Ведь я уверен был, что соседи впереди. Они же такими силами наступали, не то, что у нас. А оказалось...

Морозов помолчал немного и в сердцах добавил:

— Так что просить не буду! Вот адъютанту старшему скажем, пусть хоть человек двадцать наскребет.

— Нахлобучку-то комбриг и так нам даст, будем мы просить у него людей или нет, — возразил Лазунков.