В двух битвах

На душе у Тони сделалось тоскливо. За последние дни тяжелых боев она все больше привязывалась к Гусу. С тех пор как она дала пощечину Гусу за его опрометчивый поцелуй, Петр был очень осторожен в обращении с ней. Не однажды за это время они оказывались наедине, много говорили. Гус подробно рассказал Тоне о своих родных. Его отец, учитель по профессии, комиссар в годы гражданской войны, за три года до начала войны попал в автомобильную катастрофу и погиб. Мать до сих пор больна, на нее сильно подействовала смерть отца. Два старших брата на фронте. Дома остались младшие сестры.

Гус был тремя годами старше Тони. До войны работал в Саратове на заводе, сначала шофером, потом техником, учился на третьем курсе вечернего отделения института. В Саратов, на родину матери, они приехали из Сибири вскоре после смерти отца, о котором Гус тоже рассказывал очень много, восхищался им.

Тоня проникалась еще большим уважением к Гусу. Ей нравилась его убежденность, самостоятельность.

Сейчас Тоня смотрела вслед Гусу и думала о том, что впереди тяжелый бой. Фашисты снова приближались. Их очень много, а разведчиков и автоматчиков в лучшем случае осталось два взвода.

Когда передние танки врага были в трехстах метрах, с опушки Пронинского леса двинулись еще семь. Тоня отодвинула снайперскую винтовку и взяла автомат. Огонь они с Перекрестовым открыли одновременно. Фашистские танки в это время увеличили скорость. Гитлеровцы, продолжая по-прежнему прикрываться броней, побежали быстрее.

Однако с фланга они оказались открытыми. Поэтому огонь Тони и других разведчиков на этом участке оказался для них губительным.

Пехота не выдержала его и метрах в ста от нашей позиции залегла.

Два танка разведчики подбили, но шесть развернулись на траншее и стали утюжить ее. Четыре из них скоро вернулись за своей пехотой. Гитлеровцы поднялись, но фланговый огонь снова заставил их залечь.

Кто-то тронул Тоню за плечо/Она обернулась. Возле нее стоял один из разведчиков.

— Командир ранен. Его сейчас понесут в санроту.

У Тони замерло сердце.

— Он жив?

— Да, но ранение очень тяжелое.

Тоня повернулась к Перекрестову:

— Если никто не взял на себя командование, назначаю вас командиром. Скоро приду назад.

Она побежала туда, где лежал Гус. Удостоверившись, что он действительно жив, она перетянула ему правую руку. Разорвав гимнастерку, наложила тампоны на рану в левом плече и наскоро перевязала.

— Несите на самый край траншеи, в лес — волоком.

Сама побежала обратно. У изгиба траншеи натолкнулась на Перекрестова—и человек восемь разведчиков. Трое, что были впереди, короткими автоматными очередями вели огонь.

— Почему стоим?!

— Лезут — надо сдержать.

— Не сдержать, а выбить! Вперед, за мной!

В фашистов, что ворвались в траншею, сразу полетело несколько гранат. Разведчики, оттеснив Тоню, ринулись вперед. Схватка была непродолжительной. Контратака достигла цели. Положение восстановили.

Тоня взяла командование разведчиками на себя. Приказала следить за теми пехотинцами врага, что залегли. Гранаты бросать только наверняка.

Танки врага отошли, спустились к Ловати. Время от времени они выползали и били по гвардейцам из пушек.

Восстановили связь со штабом бригады. Наконец-то я услышал голос девушки:

— Командир тяжело ранен. Фашисты отползают назад. Два танка скрылись у реки Ловати. Людей мало. Нужны противотанковые гранаты. Помогите бороться с танками. Докладывает Ильиченкова.

— Принимаем меры. Держитесь, Иду к вам...

Началась новая артиллерийская подготовка. Тоня сначала залегла в траншее, затем поднялась и выглянула из-за бруствера. Сквозь просветы в своеобразной дымовой завесе от разрывов снарядов она увидела картину, к которой уже привыкла: шли танки врага, за ними бежала пехота.

— К бою! — что есть силы прокричала Тоня. Но голос ее потонул в грохоте. Даже находившийся рядом Перекрестов ничего не услышал. С минуту она стояла в каком-то непонятном оцепенении и не-знала, что делать. Затем лицо вновь оживилось. Она жестами приказала Перекрестову бежать по траншее и поднимать гвардейцев, потом прокричала ему на ухо: — Быстрее! Быстрее! — И сама побежала в другую сторону.

Огневой налет кончился так же неожиданно, как и начался. Грохот разрывов сменился ревом моторов вражеских танков и трескотней автоматных очередей наших гвардейцев. Тоня подумала, что в строю осталось десятка два разведчиков, не больше. А подкрепление, что обещал комиссар, не успеет. Она выпустила по фашистам длинную очередь.

Танк шел прямо на нее. Она перехватила в левую руку автомат, а правой стянула с бруствера гранату. «Теперь не поспешу! Получите по заслугам». И только танк оказался в десяти-двенадцати метрах, ловко метнула под лобовую часть гранату. Взрыв! По инерции танк наехал на траншею, забросал Тоню комьями земли, над головой ее завертелся на месте. Она быстро отползла, вскочила на ноги и снова прильнула к брустверу. Ее очередь резанула по бежавшим к траншее гитлеровцам. Несколько человек упали сраженными, остальные залегли.