В двух битвах

Я рассказал Константину Давыдовичу о нашем разговоре с Батениным. Он одобрил мое решение, начальника курсов направили в распоряжение штаба.

...Вторая рота выдвигалась на исходные позиции. Стояла темная майская ночь. Моросил небольшой дождик. Где-то далеко на востоке мелькали вспышки молнии.

На склонах небольшой возвышенности рота стала окапываться. Это метрах в трехстах от опушки, занятой противником. Лесок редкий, иссечен осколками, много деревьев повалено снарядами и бомбами.

Атака назначалась на 24 часа, без артиллерийской подготовки. Задача: перерезать Холмский большак, овладеть деревней Куземкино и выйти к Ловати. Потом фронтом развернуться к Локне и занять оборону.

Стрелка часов приблизилась к 23 часам 30 минутам.

— Ползком, вперед! —полетела моя команда вправо и влево.

Трудно передать мои мысли и настроение в эти минуты. Успех фашистов, гибель моряков первого батальона, потеря бригадных автоматчиков и разведчиков легли тяжелым грузом на сердце. В эту памятную майскую ночь все было подчинено единственному: быстрее выполнить боевую задачу.

Много дней назад, в начале наступления врага, я не раз ловил себя на том, что посвист неприятельской пули заставляет меня пригибаться. Сейчас сила инстинкта потеряла свое действие: на пули, рвущиеся кругом мины врага я совершенно не реагировал.

Продвинувшись метров на двести, рота остановилась. Взводные командиры выровняли людей в линию. Подтянулись отставшие. Каждый офицер старался занять более удобную позицию. Четыре взвода роты растянулись на фронте в двести пятьдесят — триста метров. Отделения, по пять человек в каждом, наступали сравнительно кучно.

Противник пока что нас не особенно беспокоил. Вел огонь лишь его пулемет. Но трассирующие пули летели чуть выше нас и ложились там, где несколько минут назад был наш исходный рубеж.

По моему сигналу двинулись дальше. Удалось засечь еще два пулемета. Они метрах в четырехстах друг от друга, а обстреливающий нас пулемет у них в центре. Обнаружено и несколько автоматчиков. И с теми и другими необходимо покончить, в противном случае атака наша не увенчается успехом.

Свое решение я передал командирам первого, третьего и четвертого взводов: выделить по одному отделению для уничтожения пулеметов.

Отделения поползли вперед, а рота изготовилась к броску. Напоминаю задачу: с захватом Куземкина занять оборону фронтом на юго-запад. Первому взводу — от реки до развалин штабного дома: третьему — оборонять вторую часть деревни; четвертому — на большак; второй взвод — в резерве, в центре Куземкина.

Безмолвие наступающих нарушили редкие автоматные очереди. По-видимому, отделения Сухиашвили, высланные для подавления огневых точек, вступили в бой...

Вслед заговорили отдельные автоматы и в роте Ивана Степановича Батенина. В нашем расположении пока тихо. Проходит еще несколько томительных минут, и на месте центрального пулемета взвихрился сноп пламени. И сразу на опушке леса в центре все смолкло.

Но фланговые пулеметы застрочили взахлеб.

Ждем. Время тянется мучительно медленно. И вдруг, словно что-то согревающее растеклось по сердцу: слева блеснули вспышки, а за ними до нас докатились и гранатные разрывы.

То же повторилось и справа. Но там, видимо, недолет, потому что правый пулемет продолжал жить.

Увлекшись наблюдением, я забыл взглянуть на часы. И чуть не опоздал — условленное время приближалось.

— Рота, перебежками, вперед... марш!

Пока мы приближались к переднему краю противника, отделению, что выдвинулось вперед справа, тоже удалось выполнить свою задачу.

Сравнительно легко достигли большака.

— Шоссе перевалили, товарищ комиссар! — крикнул кто-то впереди меня.

— Вижу. На Куземкино!

Бежать мне из-за позавчерашней контузии тяжело. Но ничего не поделаешь.

— Вперед! Впе-ред, быстрее!

Начинаю понимать, что оборона противника построена узлами. Мы, видимо, угодили в просвет. Удачно...

Усилилась перестрелка.

Слева донеслись раскаты «ура», терявшиеся в частой автоматной пальбе.

Пока все шло более или менее нормально. Но так было недолго. С восточной окраины деревни застрочили пулемет врага и несколько автоматов.

Среди офицеров роты появились раненые и убитые. Я охрип и кричать не могу. Поручаю это правому соседу. Он повторяет мои команды. Люди заметно ускоряют бег.

Вот уже хорошо вижу уцелевшие стены домов. И в это время почти в упор ударил гитлеровский автоматчик. Возле меня четыре человека упали. Через несколько шагов сосед справа куда-то провалился. В следующую секунду и я одной ногой оказался в глубокой воронке от снаряда и кубарем полетел вниз. Боли не чувствую.

Подползли два взводных командира. Докладывают: в одном взводе половина, в другом две трети выбыло из строя.

Приказываю подтянуть отстающих и изготовиться к атаке. Пулемет врага где-то совсем рядом. Он, видимо, пожирает ленту за лентой. Трассы его пуль, словно луч прожектора, режут темноту. По перестрелке догадываюсь — Сухиашвили и Батенину также удалось перерезать большак.