В двух шагах от мечты (СИ)

– Отпусти меня! – царапая его, во все горло ору я.

В этот момент я ненавижу его за то, что он такой высокий. За то, что такой сильный, ненавижу за то, что я не могу избавиться от его объятий.

Я просто ненавижу! Его. Себя. Всё вокруг.

Всхлипы не утихают, истерика не прекращается, и я слабею, превращаясь в водопад из слез, которые никак не перестанут литься.

Гейл отпускает меня и кладет руки на плечи. Я не в силах даже посмотреть ему в глаза. В изнеможении припадаю к его груди и, не переставая рыдать, прижимаюсь щекой к серому комбинезону.

– Прости, это моя вина, – шепчет он. – Не надо было нам уходить.

Всё вокруг кружится, а потом я начинаю задыхаться и проваливаюсь во тьму…

========== Глава 6. Китнисс ==========

Белый холодный свет слепит глаза. Я зажмуриваюсь, пытаясь понять, где нахожусь. В висках пульсирует тупая ноющая боль, а тело будто наполнено расплавленным свинцом.

– Как себя чувствуешь? – медленно поворачиваю голову и вижу на кровати у противоположной стены молодую девушку. Стараюсь встать, но голова всё еще продолжает кружиться, и я падаю обратно на подушку.

– Лежи, врач сказал, что обморок произошёл из-за сильного переутомления. Ты вчера потеряла создание, и твой друг тебя принёс, – её голос переливается подобно легкому звону колокольчиков в летний день.

Полуприкрыв глаза, рассматриваю свою соседку. Ее рыжие, словно пламя волосы спускаются на плечи – длинные и тонкие, как медные нити. Молочно–белая кожа буквально просвечивается, но зеленые и глубокие, как океан, глаза компенсируют всю эту бледность. В одной руке она держит книгу, а другой теребит браслет, собранный из морских ракушек.

– Он приходил, пока ты спала, – добавляет незнакомка, улыбаясь лишь уголками губ, прикрывая рот книгой.

– Кто приходил? – с трудом шепчу я, пытаясь восстановить в голове последние воспоминания.

– Парень, высокий такой, брюнет. Сидел рядом, пока ты не очнулась, держал за руку.

И тут меня накрывает волной осознания вчерашнего. Я со стоном выдыхаю, когда любимые имена вновь вспыхивают в разуме. Потерянные навсегда… Как бы я хотела, чтобы кто-то подошел ко мне сейчас и сказал, что все произошедшее – сон. Но это реальность…

Голова снова раскалывается, стены палаты начинают медленно уплывать, словно вальсируя вокруг моего стонущего разума.

– Мисс Эвердин? – молодая медсестра уверенным шагом входит в комнату, отодвигая занавеску около моей кровати. – Рада, что Вы очнулись. Как самочувствие?

Она подходит на пару шагов ближе, сжимает запястье и засекает пульс.

– Я позову доктора, он проверит Ваше состояние, – девушка нажимает на кнопку возле изголовья, и огонек загорается красным. – Энни, пойдем. Время твоего сеанса у доктора Аврелия.

Значит, мою соседку зовут Энни. Точно, Энни Креста, вспоминаю я, Победительница из Четвертого, вот почему её лицо мне показалось таким знакомым.

– Прошу прощения, Китнисс, – говорит она, улыбаясь. – Я должна идти, но скоро вернусь.

Медицинская сестра уводит ее из комнаты, дверь позади них закрывается, а я с трудом переворачиваюсь на бок и сжимаюсь, задерживая дыхание, чтобы не дать крикам вырваться из глотки.

Я корчусь на казенной кровати, стараясь найти такую позу, чтобы замереть и какое-то время не чувствовать боли от того, что не знаю, как мне жить. Ее так много, что она не помещается во мне, да и с этой напастью к врачу не пойдешь: разве я смогу объяснить, почему меня изнутри словно разрывает на части.

Провожу пальцами по белым снежинкам, разбросанным нитками по темно–серому полю стеганого одеяла, и постепенно они начинают расплываться от слез, застилающих мой взор.

Я со всей силы зажмуриваю глаза и зарываюсь с головой в постель, судорожно хватаясь за одеяло. Мои плечи сотрясаются от рыданий, которые я безуспешно пыталась сдержать. И я снова проваливаюсь в бездну отчаянья.

***

Моя жизнь в Тринадцатом превратилась в бесконечную череду людей, интересующихся, лучше ли мне. Прошло два дня, а я все еще здесь, сижу на больничной койке. Так что, нет, мне определенно не лучше.

Хорошая новость лишь в том, что мы с Энни отлично поладили. Я не рассказываю соседке о семье и о Пите, да ей и не нужно об этом знать: она и без того всё время выглядит грустной. Креста в свою очередь ничего не говорит мне о своем прошлом, и так даже проще. Могу сказать наверняка: раз оно связано с Играми, оно хуже, чем мое.

Я слышала, как медсестры в коридорах сплетничают о ней: у девушки нет семьи: мать с отцом погибли давным-давно, и ее воспитывала бабушка, но и она умерла несколько лет назад, оставив внучку в этом мире совсем одну. Но в основном они сплетничают о парне, который её навещает. В такие моменты глаза девчонок в белых халатах загораются каким-то восторженным огоньком и все, что я могу разобрать в череде их томных вздохов лишь бесконечные эпитеты, восхваляющие еще одного Победителя из Четвертого. Финник Одейр, невыносимо привлекательный и манерный молодой человек, по всей видимости, очень часто навещал Энни до моего появления тут, раз настолько запомнился персоналу госпиталя. Ну как персоналу… Девушкам.