В двух шагах от мечты (СИ)

Черные рабочие штаны, как у каждого второго в этом месте, толстовка, коротко подстриженные темные волосы, парень оглядывается назад, проверяя, нет ли кого поблизости.

Я выхожу из укрытия.

– Обычно мне говорят, что я слишком громко топаю, но ты, Хорст, похоже, меня и в этом обошел.

Он ухмыляется и набирает несколько цифр на небольшом дисплее, установленном на двери. Парень называет пароль, и мы вместе входим внутрь.

Обычно я хорошо разбираюсь в намереньях людей, но Хорста с его темными глазами и суровым выражением лица невозможно прочитать. Всегда приходится гадать, что у него на уме. Он редко рассказывает о себе, как каждый из нас, впрочем, но мы сумели, если не подружиться, то хотя бы стать неплохими напарниками.

Окидываю взглядом помещение, я здесь впервые: повсюду расставлены рабочие столы, стулья, доски с таблицами и картами, списки зданий и объектов военного назначения. В центре комнаты небольшой монитор.

Собрание уже в полном сборе, никто не обращает внимания, когда мы с напарником входим внутрь. Взгляды народа устремлены на голографическую проекцию на свободной бетонной стене. На экране президент Тринадцатого, Альма Коин, дает краткие указания, рассказывая новичкам о принципах борьбы с политическим строем Капитолия.

Хорст и прочие преданы ей всей душой, но я, каждый раз слушая заученные речи, считаю, что слишком рано ей безоговорочно доверять. Наши руками она пытается проложить себе путь наверх, но мне плевать, я здесь не за этим. Мятежники же свято верят, что она сделает все то, о чем так пламенно вещает с экранов.

Прислоняюсь к двери плечом и присоединяюсь к просмотру агитационного материала. Трансляция заканчивается, и все испускают радостный клич. Почему в этот момент я всегда чувствую себя настолько мерзко?

Окидываю взглядом толпу. Многим нет даже семнадцати. Тринадцатый знает не понаслышке, что легче всего завладеть умами людей в те времена, когда сознанием каждого владеет растерянность и тревога. Засеяв эту благодатную молодую почву зёрнами страха и жаждой мести, можно собрать очень токсичный урожай и использовать его как оружие, поражающее любого противника.

– Что-то ты не очень рад, – толкая меня плечом, отмечает напарник. – Все еще не доверяешь нам, Янг, почему?

– Я никому не доверяю, – не лукавя, отвечаю я.

– Это понятно, в наше время сложно научиться верить людям, но ведь ты все еще здесь. Сколько уже месяцев я вынужден тебя терпеть? – несколько своеобразно шутит он, хотя доля правды в его словах имеется. Ведь именно Хорсту пришлось обучать меня владению оружием, стрельбе и прочей военной подготовке.

– Шесть. Уже шесть месяцев, – сухо констатирую я. – Сотни людей в разных дистриктах по всей стране вас поддерживают, поэтому мне остается лишь верить, что дорвавшись до власти, вы не сделаете поворот кругом.

– Поверь Янг, Тринадцатый изо всех сил постарается сдержать свои обещания. У них демократия, народ решает, скоро и у нас в дистриктах будет также.

– Время покажет, – тихо добавляю я. – Почему мы сегодня здесь? Обычно же нас собирали у лесопилки?

– Полковник приказал нам двоим явиться. Видимо, наконец, и для нас с тобой нашлось дело, – «полковником» мятежники называют руководителя сопротивления в Седьмом. На самом деле у него даже воинского звания нет, но имя прижилось, да так и оставили.

Не знаю, что именно понадобилось от меня, но, принимая решение присоединиться к Сопротивлению, я знал, что когда-то его лидеры потребуют отдать себя взамен. Раз за разом, собирая по крупицам до безумия тяжело достающуюся информацию, я хватаюсь за факты. Так уж у меня голова устроена. Что-то не сходится в исчезновении Китнисс и Гейла, и пока я не узнаю, что именно произошло, не смогу успокоиться. Поэтому я здесь.

Правда, моя подпольная деятельность не обходится без жертв, ведь больше всего на свете, я ненавижу лгать Жаклин. Каждый раз, покидая дом, я вынужден сочинять новый повод. Однако встречи проходят не так часто, поэтому девушка не догадывается, а мои гневные речи в адрес мятежников только подкрепляют её веру в мои неуклонные принципы. Ей здесь не место, а узнай она правду, сразу кинулась бы в самое пекло, поэтому изо дня в день я убеждаю себя, что моя ложь ей во благо.

Толпа вновь вскидывается в радостном кличе, и на её шум из-за двери закрытой комнаты выглядывает пожилой усатый командир со строгим лицом. Окидывая взглядом происходящее, он разворачивается к нам.

— Янг, Хорст?

— Так точно, — отвечаем мы хором, словно сговорившись.

— Следуйте за мной, — чеканит он сухо и резкими шагами удаляется вглубь по длинному коридору. – Двенадцать месяцев назад был сформирован этот объединенный штаб сопротивления, – начинает он рассказ, подкуривая сигарету, – который ставил цели перед более мелкими соединениями и по мере сил помогал Восстанию чем мог. Сейчас же основные задачи, которые возложены на нас – это разведка и подрывные работы.

Мы полубежим, полуидем следом за ним, стараясь не отставать.

– Как у вас с физикой и химией дела обстояли в школе? – задаёт он вопрос, выдыхая клубы дыма.

– Да вроде нормально, – переглядываемся мы.