Читаем В эпицентре бури (ЛП) полностью

Я открыла рот, чтобы сказать ему, что знала, что это неправда, но взглянув в его глаза, я замолчала. Он был не в настроении.

— Насчет прошлой ночи, — поддел он, возвращаясь к первоначальной причине, из-за которой он пришёл, — можем ли мы сойтись на том, что мы оба сожалеем?

Я посмотрела на него снизу вверх, из-за своего высокого роста его голова почти касалась потолка в моей маленькой прихожей. По какой-то причине я чувствовала острое желание извиниться, но не за то, что встретилась с Дэшем и ребятами. В основном, чтобы компенсировать тот факт, что у него нет другой семьи, кроме меня, но где-то в глубине души я знала, что это не была полностью моя обязанность.

Прежде чем я успела ответить, он обнял меня и прижал мою голову к своей груди.

— Ты всё, что у меня есть, Блейк. Я не могу смириться с мыслью, что с тобой может что-нибудь случиться, когда ты становишься безрассудной.

— Я не была безрассудна, — сказала я, хотя знала, что я едва могла вспомнить прошлую ночь. Я собиралась держать себя в руках и думала, что отлично справляюсь с этим, но угол, под которым он обнимал меня, давал мне хороший обзор на обувь Дэша у двери, и меня сотрясла крупная дрожь в объятиях Джастина.

— Что случилось? — спросил он, глядя на меня сверху вниз.

Я сделала шаг назад и ущипнула себя за переносицу, пытаясь скрыть панику. Если бы он увидел эти туфли…

— Ничего. Я просто чувствую себя не очень хорошо.

— Ты понимаешь, о чём я? Ты не должна болтаться с этой компанией, — он покачал головой.

— Разве ты уже не опаздываешь? — к панике добавился гнев.

Он посмотрел на телефон.

— Дерьмо. Ты права. Позвоню тебе позже.

Джастин быстро направился к двери, и я поблагодарила Бога, что он выбежал, не глядя вниз. Я закрыла за ним дверь и подождала, пока звук его шагов не стих за поворотом.

Я была удивлена, что Дэш не выскочил из моей комнаты и не ушёл, чтобы никогда больше не разговаривать со мной. Я явно втянула его в большую драму, чем могла справиться наша только зарождающаяся дружба. Он, наверное, подумал, что я сумасшедшая, раз толкаю его в шкаф.

Мои щёки пылали, когда я вошла в свою комнату, воображая все те ужасные вещи, которые он мог бы сказать обо мне — как я могу быть настолько не уверена в своих отношениях, что должна прятать парня в шкафу, даже если между нами ничего не было. Или тот факт, что я была настолько пьяна, что отключилась посреди ночи. И тогда он может привести ещё доказательства, что я позволила ему, почти незнакомцу, привезти меня домой.

Хейл сидела перед шкафом, её бёдра быстро качались взад и вперёд.

Я оттолкнула её в сторону ногой и съёжилась, пока раздвигала дверцы шкафа, чтобы открыть его.

Дэш держал мою чёрную кофточку с блёстками над своей мускулистой грудью. Он посмотрел на неё, прежде чем перевести свои зелёные глаза на меня.

— Как думаешь, для меня это слишком?

Смех вырвался из моего горла. Мне пришлось прикрыть рот, чтобы остановить его.

— Нет, она подчеркивает цвет твоих глаз, — сказала я после обретения самообладания.

Напряжённость в моей груди лопнула как сотни крошечных воздушных шаров. Дэш повесил кофточку обратно на вешалку и вышел из моего шкафа. Хейл так быстро бросилась ему под ноги, что заставила его споткнуться. Он выпрямился и сел на мою кровать, Хейл вскочила рядом с ним.

Дэш посмотрел на меня, и шутливый свет покинул его глаза, когда он посмотрел в сторону коридора.

— Извини, — сказала я.

— Ты очень часто это произносишь.

— Что?

— Извини. Клянусь, я провёл только одну ночь с тобой, а ты уже сказала это раз десять.

Мой рот открылся. Я не думала, что говорила это так часто. Я пожала плечами.

— Ну, да. Я знаю, это, должно быть, кажется сумасшествием, но если бы Джастин обнаружил тебя здесь,… он бы не ждал объяснений от меня. Он бы просто начал наносить удары, а я не хочу, чтобы ты был замешан в этом.

— Думаю, хорошо, что я остался на месте. Я почти вышел.

— Что?

Он погладил мех Хейл.

— Я был в нескольких секундах от того, чтобы закрыть Джастину рот. Я имею в виду, я знаю, я только встретил тебя, но мужчина не должен так разговаривать с женщиной.

Я чувствовала себя так, будто меня ударили кулаком в грудь. Джастин всегда так говорил со мной. Я никогда не думала что это ненормально.

— Правда? — спросила я, представляя себе потасовку, которая завязалась бы, если бы Дэш последовал своему плану. — Ты кажешься таким человеком, который всегда владеет собой.

Он пожал плечами.

— Есть исключения, но большую часть времени я такой. Это своего рода приходит с работой. Ты должен оставаться сосредоточенным, когда ты в поле, или можешь пострадать, или ещё что-нибудь хуже.

— Правда, — я вздохнула.

Я бы хотела, чтобы Джастин оставался спокойным в стрессовой ситуации, но это было не в его характере. В любое время, когда ситуация становится немного напряжённой, он сначала действует, а потом думает и обычно, это приводит к тому, что мне становится больно — по крайней мере, эмоционально. Мои вещи были единственными вещами, которые физически пострадали от него. Я откинула эту мысль.

Дэш вытащил свой сотовый телефон из кармана и взглянул на него.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
След в океане
След в океане

Имя Александра Городницкого хорошо известно не только любителям поэзии и авторской песни, но и ученым, связанным с океанологией. В своей новой книге, автор рассказывает о детстве и юности, о том, как рождались песни, о научных экспедициях в Арктику и различные районы Мирового океана, о своих друзьях — писателях, поэтах, геологах, ученых.Это не просто мемуары — скорее, философско-лирический взгляд на мир и эпоху, попытка осмыслить недавнее прошлое, рассказать о людях, с которыми сталкивала судьба. А рассказчик Александр Городницкий великолепный, его неожиданный юмор, легкая ирония, умение подмечать детали, тонкое поэтическое восприятие окружающего делают «маленькое чудо»: мы как бы переносимся то на палубу «Крузенштерна», то на поляну Грушинского фестиваля авторской песни, оказываемся в одной компании с Юрием Визбором или Владимиром Высоцким, Натаном Эйдельманом или Давидом Самойловым.Пересказать книгу нельзя — прочитайте ее сами, и перед вами совершенно по-новому откроется человек, чьи песни знакомы с детства.Книга иллюстрирована фотографиями.

Александр Моисеевич Городницкий

Биографии и Мемуары / Документальное
Савва Морозов
Савва Морозов

Имя Саввы Тимофеевича Морозова — символ загадочности русской души. Что может быть непонятнее для иностранца, чем расчетливый коммерсант, оказывающий бескорыстную помощь частному театру? Или богатейший капиталист, который поддерживает революционное движение, тем самым подписывая себе и своему сословию смертный приговор, срок исполнения которого заранее не известен? Самый загадочный эпизод в биографии Морозова — его безвременная кончина в возрасте 43 лет — еще долго будет привлекать внимание любителей исторических тайн. Сегодня фигура известнейшего купца-мецената окружена непроницаемым ореолом таинственности. Этот ореол искажает реальный образ Саввы Морозова. Историк А. И. Федорец вдумчиво анализирует общественно-политические и эстетические взгляды Саввы Морозова, пытается понять мотивы его деятельности, причины и следствия отдельных поступков. А в конечном итоге — найти тончайшую грань между реальностью и вымыслом. Книга «Савва Морозов» — это портрет купца на фоне эпохи. Портрет, максимально очищенный от случайных и намеренных искажений. А значит — отражающий реальный облик одного из наиболее известных русских коммерсантов.

Анна Ильинична Федорец , Максим Горький

Биографии и Мемуары / История / Русская классическая проза / Образование и наука / Документальное