Читаем В эпицентре бури (ЛП) полностью

— Я возьму «405 Oklahoma Lager», — сказал он, не глядя на девушку (прим. «405 Oklahoma Lager» — горький сорт пива).

Я взглянула на список в своей руке.

— Подражатель, — сказала я. Он выбрал пиво, сделанное в той же пивоварне, что и моё.

— Пожалуйста, женщина. Ты бы даже не узнала про местное пиво, если бы не я.

— Туше.

Пока он не появился, масштабом моих алкогольных приключений были дешёвое шампанское и «Keystone Light» (прим. «KeystoneLight» — сорт пива).

Достойная Меган Фокс барменша поспешила обратно, размещая ярко помеченные бутылки перед нами, прежде чем умчаться, чтобы позаботиться о других посетителях. Быстро выпив, я ощутила вкус груши и яблока, который взорвался на моём языке, принося оживление. После нескольких глотков я больше не беспокоилась о своей одежде. Одежду Дэша тоже покрывала красная грязь, хотя из-за этого он выглядел больше брутальным, чем измотанным.

Когда мы на половину выпили своё пиво, эффектная барменша шлёпнула две рюмки, полные янтарной жидкости перед нами.

— Мы их не заказывали, — сказала я.

Она указала в сторону бильярдных столов.

— Это сделали те двое.

Дэш и я проследили за её взглядом туда, где Пол и Джон стояли перед бильярдным столом с киями в одной руке и поднятыми рюмками в другой. Они подняли свои рюмки в воздух, прежде чем опустить их вниз и вернуться к своей игре.

Дэш поднял свою рюмку и поднёс её ко мне.

— За следующую охоту.

Я никогда раньше не брала в руки рюмку, но благодаря Дэшу сделала много вещей, которые никогда не делала до этого.

— Мы поймаем его в следующий раз, — сказала я, подняв свою рюмку.

Дэш чокнулся своей рюмкой с моей, прежде чем залпом выпить жидкость. Я сделала тоже самое, заполнив свой рот всем содержимым рюмки и проглотив через несколько секунд. Был мгновенный, но не неприятный ожог. Сладкий, близкий к дымному вкус ощущался на языке и вызывал покалывание во рту. Жидкость согрела мой живот, и я зашипела, когда снова смогла дышать.

Дэш усмехнулся, ещё больше раскрепощая меня. Напряжение, которое сковало мои мышцы, с тех пор как мы начали погоню, таяло с каждым глубоким вдохом.

— Привыкай к дешевому виски, — он поставил свою стопку на бар.

Моя голова мгновенно загудела.

— Я думаю, мне даже понравилось. Давай закажем ещё по одной.

Его брови на секунду приподнялись, прежде чем вернуться в своё нормальное, расслабленное состояние.

— Всё, что захочешь.

Он сделал знак барменше, и она неспешно наполнила наши рюмки.

Я взяла свою и повернулась к нему, задев коленом его ногу.

— За что бы нам выпить сейчас?

— Как весело быть несерьёзным? — он поднял свой бокал.

— Ха, ха, — я откинулась назад. — Как на счёт ночи без драмы, кроме пропущенной бури?

Он кивнул, и мы снова опрокинули в себя выпивку. На этот раз я не зашипела так громко.

— Он до сих пор не извинился, как я полагаю?

— Нет, — сказала я, со стуком поставив стакан. — Но прошёл всего лишь один день. Скорее всего, он позвонит завтра, и всё вернётся в своё русло.

— Вот так просто, да?

Я пожала плечами.

— Это шаблон.

— Это, — Дэш втянул воздух и медленно его выдохнул, — понятно, после стольких лет, я полагаю.

Он произнёс эти слова сквозь зубы. Я могла бы сказать, что ему потребовалось огромное усилие, чтобы прикусить язык.

Мой живот согрелся от виски, а моя голова гудела от лопающихся пузырьков. Я блаженно погрузилась в удовольствие, где не существовало беспокойства. И я не хотела скандалить с Дэшем из-за того, что я слишком легко спустила всё Джастину. Тем более с тех пор, как он каждый раз стал указывать на недостатки в моих отношения, я всё больше и больше сомневалась.

Я быстро допила остатки своего пива.

Пол положил руку мне на плечо, материализуясь прямо позади нас и напугав меня настолько, что я чуть не упала со своего места.

— Вау, — сказал он, придерживая меня. — Кто-то сразил метеоролога.

— О, пожалуйста, — я закатила глаза, но подумала о заказе воды перед следующим пивом.

— Что происходит, когда мужчина-метеоролог забывает о своей годовщине?

— Ничего, — сказала я, думая обо всех тех случаях, когда Джастин пропускал нашу годовщину. Хотя он и не был метеорологом.

— Неправильно, — сказал Пол. — Приближается холодный фронт с развитием взрывного шторма.

Я хлопнул его по плечу.

— Умно, как всегда.

— Ничего не поделаешь. Во всяком случае, я проиграл, так что Джон может строить из себя самоуверенную штучку. Хочешь потанцевать? — он предложил мне руку.

Я протянула свою руку, чтобы с радостью принять его, но Дэш встал и сделал шаг, встав между нами.

— Я не оставлю её в твоих шаловливых ручках. У тебя и близко нет чувства ритма.

Пол сделал вид, что обиделся, в то время, как Дэш схватил меня за руку.

— Почему бы тебе не занять наши места и не поговорить с рыженькой? — предложил Дэш Полу, играя бровями в направлении барменши, готовящей ярко-зелёные напитки для группы девушек через несколько мест от нас.

— Замечательно. Спасибо, чувак, — сказал Пол и сел.

Я подавила смешок при мысли о том, что он завоюет её сердце дурацкими шуточками о погоде, когда Дэш потянул меня к танцполу.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
След в океане
След в океане

Имя Александра Городницкого хорошо известно не только любителям поэзии и авторской песни, но и ученым, связанным с океанологией. В своей новой книге, автор рассказывает о детстве и юности, о том, как рождались песни, о научных экспедициях в Арктику и различные районы Мирового океана, о своих друзьях — писателях, поэтах, геологах, ученых.Это не просто мемуары — скорее, философско-лирический взгляд на мир и эпоху, попытка осмыслить недавнее прошлое, рассказать о людях, с которыми сталкивала судьба. А рассказчик Александр Городницкий великолепный, его неожиданный юмор, легкая ирония, умение подмечать детали, тонкое поэтическое восприятие окружающего делают «маленькое чудо»: мы как бы переносимся то на палубу «Крузенштерна», то на поляну Грушинского фестиваля авторской песни, оказываемся в одной компании с Юрием Визбором или Владимиром Высоцким, Натаном Эйдельманом или Давидом Самойловым.Пересказать книгу нельзя — прочитайте ее сами, и перед вами совершенно по-новому откроется человек, чьи песни знакомы с детства.Книга иллюстрирована фотографиями.

Александр Моисеевич Городницкий

Биографии и Мемуары / Документальное
Савва Морозов
Савва Морозов

Имя Саввы Тимофеевича Морозова — символ загадочности русской души. Что может быть непонятнее для иностранца, чем расчетливый коммерсант, оказывающий бескорыстную помощь частному театру? Или богатейший капиталист, который поддерживает революционное движение, тем самым подписывая себе и своему сословию смертный приговор, срок исполнения которого заранее не известен? Самый загадочный эпизод в биографии Морозова — его безвременная кончина в возрасте 43 лет — еще долго будет привлекать внимание любителей исторических тайн. Сегодня фигура известнейшего купца-мецената окружена непроницаемым ореолом таинственности. Этот ореол искажает реальный образ Саввы Морозова. Историк А. И. Федорец вдумчиво анализирует общественно-политические и эстетические взгляды Саввы Морозова, пытается понять мотивы его деятельности, причины и следствия отдельных поступков. А в конечном итоге — найти тончайшую грань между реальностью и вымыслом. Книга «Савва Морозов» — это портрет купца на фоне эпохи. Портрет, максимально очищенный от случайных и намеренных искажений. А значит — отражающий реальный облик одного из наиболее известных русских коммерсантов.

Анна Ильинична Федорец , Максим Горький

Биографии и Мемуары / История / Русская классическая проза / Образование и наука / Документальное