В годы большой войны

Так продолжалось неделями. Тянулись изнурительные допросы. Ильза Штёбе стояла на своем: она ничего не знает, с ее арестом произошла какая-то ошибка. Она ни в чем, ни в чем не виновата…

Рудольфа фон Шелиа арестовали в конце октября. Перед его арестом Панцингеру пришлось изрядно поволноваться. Все это едва не стоило ему головы.

Осведомители изо дня в день сообщали, что дипломат фон Шелиа ведет себя спокойно. Он не подозревает, что за ним ведут наблюдение. И вдруг фон Шелиа неожиданно уехал в Женеву, воспользовавшись постоянным служебным паспортом. Исчез! У Панцингера захолонуло сердце. Пришлось докладывать о происшествии Гиммлеру, Но Панцингер сделал вид, что он давно знал о предстоящем отъезде дипломата в Швейцарию.

— Вы уверены, что он не сбежит? — спросил рейхсфюрер. — Может быть, он что-то уже почувствовал?

— Надо полагать, нет… Его поездка раскроет нам его связи в Швейцарии. Установлено, что там работает другая нелегальная группа, связанная с Москвой. Ее кодовое название «Дора». Функ-абвер постоянно перехватывает радиограммы, уходящие из Женевы. Там другой шифр, раскрыть его пока не удалось.

— Ну а если он нас одурачит и не вернется из-за границы? — спросил Гиммлер.

— Этого не может быть… — Панцингер внутренне похолодел от страха. А что, если и в самом деле Шелиа перехитрил его! Криминал-советник думал только о том, чтобы не выдать своего волнения. Он сказал: — Шелиа не подозревает, что за ним наблюдают.

— Хорошо… Если вы так уверены… Но имейте в виду — побег дипломата будет стоить вам головы…

Проходили дни, а фон Шелиа не возвращался. Панцингер не находил себе места. Он сам выехал на швейцарскую границу, торчал в Базеле на вокзале и, теряя надежду, начинал подумывать — не скрыться ли самому на ту сторону, чтобы избежать расправы.

И вдруг Рудольф фон Шелиа объявился. Элегантный, самоуверенный, он вышел из вагона, чтобы купить немецкие газеты… Его арестовали на перроне немецкой стороны базельского вокзала. К этому времени тайная полиция уже имела неопровержимые доказательства связи Рудольфа фон Шелиа с Ильзой Штёбе.

После ареста Ильзы на ее квартире в Шарлоттенбурге устроили засаду, засаду необычную — без вооруженной полиции. В квартире поселилась сотрудница гестапо Гертруда Брайер. Это была идея хитрого Карла Гиринга, человека-мумии. Он исходил из предположения, что аресты все же удалось осуществить в тайне. Если это так, то через какое-то время подпольщики захотят восстановить связь с Ильзой Штёбе. Вот тогда подставная Штёбе и должна сыграть свою роль… Как подсадная утка на охоте.

Гестаповка-провокатор никуда не выходила из квартиры, ждала. Иногда раздавались телефонные звонки, но она не брала трубку. Это тоже предусмотрел Гиринг — Штёбе могут позвонить родственники, предположим мать, и тогда все раскроется. Если же мать сама явится к дочери, можно сказать, что Ильза уехала из города, скоро вернется, а в квартире поселилась ее подруга…

4

Карл Гиринг был чертовски терпелив. Прошел весь сентябрь, был на исходе октябрь, но в ловушку, расставленную опытным кайзеровским полицейским, никто не лез. Только через полтора месяца, под вечер, кто-то позвонил в дверь. Брайер открыла. Перед ней стоял человек средних лет, неопределенной наружности.

— Мне нужно увидеть Альту, — сказал он.

— Проходите, это я.

По инструкции гестапо Гертруде Брайер следовало как можно дольше задержать посетителя, чтобы полицейские агенты, дежурившие в доме напротив, успели спуститься на улицу и начать слежку. Но этого не получилось.

— Это вам, — сказал неизвестный человек и протянул записку. — Здесь все сказано. — Он исчез, не заходя в квартиру.

В записке было всего несколько слов:

«Кестер, возможно, прибудет двадцатого. Подготовьте его встречу с Арийцем».

Конечно, о появлении курьера стало тут же известно криминал-советнику Гирингу. Он торжествовал и не стал даже отчитывать полицейских за медлительность. Дело оборачивалось как нельзя лучше. Гиринг продолжал терпеливо ждать… Но прошло двадцатое, двадцать первое октября… В квартире на Виляндштрассе никто не появлялся. И вот из контрразведки министерства военно-воздушного флота пришло сообщение:

«В ночь на 23 октября самолет противника пересек линию фронта, проник в Восточную Пруссию до Остерроде и возвратился обратно. Предположительно произошла выброска парашютистов».

Гиринг прочитал разведсводку. «Не связано ли это с недавней запиской?» — прикинул он. Гиринг приказал усилить пост наблюдения на Виляндштрассе. Проверил расписание поездов, прибывающих в Берлин из Восточной Пруссии. У криминал-советника был звериный нюх на людей, за которыми он охотился.

На другой день ему доложили с поста наблюдения: в дом 37 прошел человек в солдатской форме, с рюкзаком и чемоданом. Через пять минут он вышел из подъезда без чемодана. Наблюдение установлено.