В горниле революций и войн: Украина в 1917-1920 гг. историко-историографические эссе

Продолжая свои информации, Чарноцкий сказал, что польское командование соглашается занять линию Каменец – Проскуров с тем, что наше войско может расположиться в районе Проскуров – Шепетовка – Чуднов. Кроме того, нам обеспечивался свободный транзит по линии Шепетовка – Новоград-Волынский (Звягель) – Коростень – Житомир. С большевиками, говорил Чарноцкий, заключайте пока только военный союз. Деникин погибает. При встрече с польским войском он сражаться не будет. Только заявит протест по поводу того, что поляки заняли Волынь и Подолию, и на том конец. Вы должны поддерживать контакт с Румынией.

…Но скоро оказалось, что все эти сладкие слова Чарноцкого были неискренними. В любом случае они обошлись нам очень дорого»[1242].

Хотя Мазепа и не акцентирует на этом внимания, однако нельзя не заметить, что украинскому руководству в реализации намеченных планов все время мешали: железнодорожники – саботажем, крестьяне – восстаниями, деникинцы – диверсиями. Те же замечания, согласно которым препятствия чинили «преимущественно неукраинские элементы, в руках которых фактически находились почти все организационно-технические средства нашей борьбы»[1243], воспринимаются скорее как неуклюжие попытки не столько прояснить ситуацию, сколько хоть что-то сказать, даже если сами их авторы в это, кажется, не верят.

Доверившись польскому связному Чарноцкому, украинское правительство и Петлюра доехали в конце концов до Черного Острова и оказались в тупике. Польские войсковые части отступали за Збруч, а украинский фронт уже фактически не существовал. «После короткого заседания Рады министров с участием Петлюры решено немедленно бросить вагоны и, сократив правительственный аппарат до минимума, переезжать автами и лошадьми на Староконстантинов, – пишет И. Мазепа. – Правительство сокращено до пяти человек: Мазепа, Черкасский, Шрамченко, Беспалко и Красный. Одновременно Петлюра издал приказ армии, чтобы все части собирались в Староконстантинове и отходили в направлении на Шепетовку. Относительно штаба армии было приказано: всем, кто желает, отправиться походом с армией, остальных расформировать.

Петлюра в тот же день уехал на автомобиле в Староконстантинов. Почти все члены правительства и штабные старшины, между ними оф. Синклер, полк. Капустянский и начальник снабжения Бондаровский, под общим управлением товарища министра внутренних дел П. Христюка и товарища министра образования Н. Григориева, выехали в Волочиск и далее в Польшу. Последними на следующий день покинули Войтовцы члены правительства и около 30 человек чиновников, которые машинами и лошадьми отправились в Староконстантинов. Все архивы, которые нельзя было вывезти, сожгли»[1244].

Убедившись, что в отношениях с поляками украинцы попали в ловушку, С. Петлюра и правительство поняли, что надо искать пути сохранения войсковых частей, которые еще пытались найти место, куда можно было бы отступить и, перегруппировавшись, отдохнув, восстановить боеспособность.

Несмотря на это, «правительство считало, что еще не настало время для ликвидации регулярного фронта. Был проект расположить войско подальше на северо-восток и там дать ему отдохнуть. Поэтому по приезде (26 ноября) в Староконстантинов, на совместном заседании правительства и Петлюры, с участием Юнакова, было решено продолжить отступление в направлении на Бердичев, чтобы оторваться от деникинцев и как можно быстрее войти в непосредственную связь с большевистским войском, наступавшим с севера против армии Деникина. Все мы смотрели на этот план как на последний шаг для продолжения борьбы регулярным фронтом»[1245].

Интересно, что это был уже второй за короткое время случай (первый – это переговоры через Ф. Платтена), когда Петлюра соглашался войти в контакт с большевиками ради общей борьбы с белогвардейцами.

Причем был момент, когда, по свидетельству Мазепы, Петлюра был готов пойти на личную жертву – отойти от дел именно для того, чтобы снять препятствия на пути скорейшего достижения соглашения с советской властью[1246]. Видимо, в этом эпизоде можно найти и другие аспекты, другие мотивы намерений Петлюры и его окружения (сечевых стрельцов, А. Мельника и др.). В частности, все нагляднее сказывалась невозможность удержать новый всплеск атаманщины.