В горниле революций и войн: Украина в 1917-1920 гг. историко-историографические эссе

Несмотря на практически безвыходное положение, ежедневную потерю все новых и новых позиций, руководство УНР продолжало бесконечные совещания «для информирования и для ободрения»[1247]. Полный беспорядок, всеобъемлющее разложение Н. Шаповал передает, приводя ряд скупых фактов, красноречивее любых эпитетов воспроизводящих тогдашнюю атмосферу: «С востока оказывали давление большевики, с юга деникинцы, с запада поляки, а остатки украинской армии сбились в мешок, или так называемый четырехугольник смерти. В местечке Любар случилась последняя катастрофа. “Героями” ее были повстанческие атаманы, которые со своими частями входили в состав армии УНР: Данченко, Волох и Божко. Волох и Данченко пришли в штаб Петлюры и заявили, что роль главного атамана кончена, что из трех врагов (большевиков, деникинцев, поляков) надо выбирать для мира одного, ибо со всеми драться невозможно.

Они требовали, чтобы Петлюра передал им власть, а они перейдут к большевикам. Они были изгнаны. Петлюра дал затем приказ арестовать их, а их части обезоружить, но, захватив на почте государственную военную казну, атаманы с 1-го на 2-е декабря перешли со своими частями на другой берег речки Случ и оттуда снова начали требовать свое. Некому было их унять, и Петлюра 2 декабря выехал на автомобиле в г. Черторый. Сечевые стрельцы, отступая перед наступлением деникинцев, 2 декабря были распущены постановлением стрелкового совета “до лучших времен”»[1248].

Петлюра тяжело переживал случившееся в Любаре. Он не раз возвращался мысленно к тем дням и, видимо, совсем не случайно в работе итогового характера, посвященной патриотизму, с горечью поднимал перед всей нацией риторический вопрос: «Разве не в том трагедия Украины, что одни умирают голодной смертью в холодную зиму под Любаром, а другие обворовывают мертвых и убегают во главе с черной совестью нашей истории – Волохом – к врагу, пополняя ряды палачей Украины?..»[1249]

Непосредственный участник всех этих событий – с переездами, совещаниями, игрой на перехват инициативы – И. Мазепа подробно описал увиденное, пережитое. Но его труд не меняет общей картины, набросанной Н. Шаповалом, а скорее делает ее еще фатальнее[1250].

Так называемая Любарская катастрофа произошла именно в тот день (такой уж фатум истории!), когда миссия А. Ливицкого в Варшаве задекларировала «союз с Польшей».

Стало ясно, что единственным дальнейшим маршрутом председателя Директории и Главного атамана войск УНР оставалась та же Польша[1251]. При этом стоит заметить, что О. Назарук, не вдаваясь в подробности (он давал слово не разглашать их), утверждает: «Петлюра имел связь с Пилсудским уже тогда, когда об этом никому не снилось»[1252].

Шаповал и Мазепа считают, что Петлюра готовился к отъезду из Украины заранее. Так, еще 1 декабря 1919 г. он предоставил широкие полномочия своему адъютанту сотнику Ф. Крушинскому, которого отправил в Варшаву[1253]. Сам Главный атаман для вида проявлял нерешительность и ждал настоятельных «требований». Позже в одном из дипломатических писем С. Петлюра утверждал, что вопрос о его отъезде за границу был решен на совещании в Любаре 3 декабря 1919 г. Мазепа отрицает это и заявляет, что такое правительственное совещание с участием военных проходило в Черторые 5 декабря 1919 г.[1254]

Мазепа, который все последние дни пребывания Петлюры в Украине был рядом с Главным атаманом и, собственно, перенял от последнего полноту власти в украинском руководстве, опровергает данные, содержащиеся в труде А. Доценко. Бывший адъютант Петлюры писал, что Главный атаман, уезжая за границу, «давал последние распоряжения правительству о том, что должны делать на Украине, о связи и о плане своей работы за границей»[1255].

Глава правительства отмечает: «Какие он (Петлюра. – В. С.) имел планы, покидая Украину, мне осталось неизвестным. Отъехал спокойный, молчаливый. Ни слова не сказал ни о том, что должны делать на Украине, ни о том, какая именно цель его поездки за границу» [1256].

В позорном финале «атаманства» Петлюры Шаповал ничего странного не видит. Напротив, он считает его вполне логичным, учитывая политическую эволюцию этого деятеля: «Так кончилась боевая карьера Главного атамана, которую он начал как революционный атаман, социал-демократ – марксист, а закончил беспартийным патриотом, националистом и диктатором, который “сам” принял на себя ответственность “за все”. Потеряв союз с украинскими крестьянами и рабочими, он нашел союз с Пилсудским и польской шляхтой. Новым своим союзникам он остался верен значительно дольше, чем первым, а собственно, до трагической смерти…