В горниле революций и войн: Украина в 1917-1920 гг. историко-историографические эссе

Анализируя попытку руководства Зимнего марша перенести военные действия на Левобережье, следует сказать, что здесь трудно было ожидать широких перспектив. И не только потому, что местные гарнизоны красных надежно контролировали ситуацию, а в помощь им, в случае необходимости, оперативно прибывали специальные отряды. Население просто изнывало от усталости, которую несла перманентная смена власти со все новыми рисками, грабежами, насилием и т. п. Описывая реакцию жителей Полтавщины на прибытие украинских подразделений, Омельянович-Павленко констатирует недостаток ожидаемой активности: «Что касается отношения населения к нам, то оно было какое-то загадочное: вражды не было, но и не было искренней открытости – можно было сказать, что общественность присматривалась к нам, чтобы узнать как следует». А в письме к С. Петлюре командарм отмечал: «На Полтавщине замечается сильное влияние большевизма, почему население относится к нам безразлично»[1322].

Поэтому митинги, лекции, распространение прокламаций (в том числе и вглубь – за линию фронта) желаемого эффекта не дали. Немногочисленные же подразделения, к которым почти не присоединялись местные жители, были неспособны на масштабные действия, ограничиваясь такими акциями, как поход на Золотоношу, который так и не привел к ее захвату[1323]. Запланированную конную атаку на Лубны и Хорол отменили и приняли решение вернуться на Правобережье.

Объяснялось это и желанием возобновить весной связь с политическим центром УНР, который находился отчасти в Польше, отчасти (как и премьер И. Мазепа) в Каменце-Подольском, откуда удавалось лишь изредка переправлять ободряющие письма. «Полная безвестность о нашем Правительстве, – писал Главному атаману М. Омельянович-Павленко, – его удаленность от армии производит на армию тягостное впечатление, чем пользуются враги и распространяют провокационные слухи о Правительстве, хотя наше войско не обращает на это внимания, но все-таки есть и малодушные, у которых в душу уже закрадывается сомнение»[1324].

Однако главной причиной было все же тяжелое положение войска, которое не могло прочно опереться на поддержку крестьян и повстанцев. «Оружия от крестьян достать невозможно, – сообщал Главному атаману командующий украинскими воинами, – потому что в селах организовывается самозащита – небольшие вооруженные отделы для своей защиты от бандитизма, который развился до чрезвычайных размеров и заставил крестьянство организоваться. Много было случаев, когда села объединялись, вылавливали вокруг бандитов и убивали, чем заставили такой элемент бежать из сел. Все эти бандиты, бросив свои села, находят прибежище у Коцура (атаман одного из подразделений украинской армии. – В. С.), почему население очень враждебно и не сочувственно относится к Коцуру…» [1325]

В последнем признании боевой генерал прямо намекает, что регулярная военная формация не может нормально существовать без государственной поддержки, неизбежно превращаясь в фактор, который рано или поздно, обеспечивая собственное выживание, входит в противоречие с интересами местного населения.

Следовательно, даже придерживаясь официального такта, М. Омельянович-Павленко недвусмысленно заявляет: «Время идет, и дальнейшее существование Украинской Армии, как организованной армии, может быть только в том случае, если нам конкретно будет сказано, на что можно надеяться. Можно ли для организации и переформирования нашей, перешедшей на партизанщину (отрицательный смысл употребленного термина вполне очевиден. – В. С.) армии в организованную регулярную армию – надеяться на плацдарм, отдых, одежду, оружие, снаряжение и особенно деньги. Невыясненность обстоятельств может поставить армию в тяжелое и даже критическое положение… Армия странствует уже 2-й месяц и не получила ни разу конкретной помощи, ни одной конкретной и реальной мысли и надежды на будущее. Это все вместе взятое ставит армию в невыразимо тяжелые обстоятельства»[1326].

В письмах командарма в государственный центр обращают на себя внимание еще два аргумента. Он, во-первых, жалуется на то, что украинские политические партии не ведут на селе никакого дела «и даже при всем желании нет возможности их разыскать»[1327]. Во-вторых, говорит о безосновательности расчетов на благосклонное отношение к воинам Галицкой армии, которая является «сейчас тлеющим мертвецом, пассивным ко всему, кроме своей собственной шкуры» [1328]. То есть в целом рассчитывать на успех акции на Левобережье не приходилось. Более того – оставаться за Днепром весной было просто опасно.

В результате, пробыв на Левом берегу только 4 дня, армия Зимнего похода, напомнив населению о своем существовании главным образом агитационной работой (особенно было распространено воззвание Ю. Тютюнника «Селяне»), возвратилась назад.