В горниле революций и войн: Украина в 1917-1920 гг. историко-историографические эссе

Да и вообще акты крайней жестокости, даже когда они имели ту или иную степень причинности, все равно не могли восприниматься всеми однозначно. Поэтому и говорить о тотальной поддержке местным населением украинских воинов или массовой его враждебности к советской власти не приходится, или же – нужно говорить с определенными оговорками. Не случайно в документах не приводится данных о присоединении к армии под командованием М. Омельяновича-Павленко сколь-нибудь значимых контингентов повстанцев, патриотов, готовых к борьбе за восстановление власти УНР.

Все же, как это часто бывало в ходе Гражданской войны, ситуацию резко изменили внешние факторы.

Заняв на марше Балту, вытеснив красных до Бирзулы («повезло» – считал М. Омельянович-Павленко[1347]), армия Зимнего похода 25 апреля 1920 г. неожиданно возле Бершади натолкнулась на Галицкую конную бригаду под командованием полковника Шепаровича, которая еще с начала апреля вышла из повиновения красному командованию и подняла бунт против советской власти. Галичане влились в формацию под командованием Омельяновича-Павленко[1348]. Тогда же выступили против большевиков и другие подразделения ЧУГА.

Действия же галичан, в свою очередь, были обусловлены изменениями международного плана, началом вступления польской армии в Украину, но это составляет предмет отдельного разговора и имеет свою предысторию.

2. Феномен ЧУГА

В начале 1920 г. Украинская галицкая армия все еще балансировала на грани катастрофы. Хотя формально удалось сохранить ее единство как военной формации, она не могла восстановить боеспособность, то есть была не в состоянии выполнять свои функции активного субъекта Гражданской войны. Вопросом же о том, как скоро это удастся сделать (если удастся вообще!), руководство УГА старалось не задаваться. Да и объективно эту проблему заслоняли другие, куда более сложные и сильные факторы.

Разгром Добровольческой армии генерала А. Деникина возвращал руководство УГА к необходимости решения старых проблем, однако даже не с нулевой отметки, как это было, скажем, в октябре-ноябре 1919 г., а в несравненно худших стартовых обстоятельствах. Если на момент заключения договора с белогвардейцами были явными признаки уже недалекого краха Белого движения (хотя возможности «переждать» до того времени у галичан тоже не было), что в недалекой перспективе давало надежду на освобождение от вынужденных, невыгодных обязательств, то Красная армия, победно наступавшая в Украине, уничтожавшая добровольцев, чувствовала небывалый подъем, переживала стадию энергичного, масштабного организационного и военно-политического усиления. Она опиралась на серьезную поддержку населения, после белогвардейского террора преимущественно убежденного, что красные – это все же «меньшее из двух зол», лелеющего надежду, что стабилизация любой власти наконец положит конец мучениям страшного военного лихолетья.

Итак, когда украинская армия была не в силах противостоять Красной армии ни со своим на тот момент слабым союзником (Добровольческой армией), ни – тем более – самостоятельно, на горизонте забрезжила еще совсем недавно маловыразительная перспектива поиска путей сотрудничества с большевиками и выработки тактической линии относительно вчерашнего соперника, который был несравненно сильнее и неуклонно наращивал свой потенциал. Надеяться, что эта тенденция скоро изменится, было тщетно.

То есть, в любом случае, принять очень ответственное решение командованию Галицкой армии было невероятно трудно – настолько малой, просто ничтожной выглядела перспектива выживания крайне обессиленной военной формации. Однако и не использовать малейшую возможность в борьбе со смертью, приблизившейся вплотную, любой живой организм (а армия – такой же организм, объединяющий тысячи живых существ, индивидуумов), пусть даже инстинктивно, все же не может. И какой бы ненадежной ни выглядела «спасительная соломинка», за которую должна была ухватиться на новом отрезке испытаний Украинская галицкая армия, другого варианта история снова, кажется, ей не оставляла.

Очевидно, свою роль сыграл и предыдущий опыт переговоров, соглашений, который порождал веру в то, что главное – пережить затруднения в настоящем, в ближайший момент, самосохраниться, а дальше – видно будет. Возможно, судьба в конце концов и сжалится над беднягами – не может же не везти бесконечно. Тем более в такое смутное, богатое неожиданностями время, которое переживало человечество в конце второго десятилетия ХХ в.

«Не дремали» и большевики, для которых уже привычной стала борьба против многих соперников одновременно. Ведь выпадение из цепи врагов хотя бы одного звена («разрыв кольца фронтов») – всегда желанный результат, на достижение которого направлялись немалые дипломатические и идеологические (агитационно-пропагандистские усилия).